Статьи на букву "К" (часть 1, "КАА"-"КАР")
|
КААБА («куб») - мусульманская святыня, камень кубической формы, метеоритного происхождения, по преданию посланный Аллахом. Этим термином называют также мечеть в г. Мекке, куда мусульмане совершают свой ежегодный хадж (паломничество). |
|
КАББАЛА (др.-евр., букв. - предание), мистическое течение в иудаизме. К. соединила пантеистические построения неоплатонизма и мифологемы гностицизма с иудейской верой в Библию как мир символов; она представляет типологическую аналогию таким явлениям, как тайная доктрина исмаилитов. Термин «К.» появляется лишь в XIII в., однако корни К. уходят еще в эллинистическо-римскую эпоху, когда складывается практика мистических медитаций над началом Книги Бытия (т. н. «Маасе Берешит» - «рассказ о начале») и видением Иезекииля (Иез. 1, т. н. «Маасе Меркава» - «рассказ о Колеснице»), а также над буквами еврейского алфавита (включая оперирование их числовым значением). Уже трактат «Книга творения», созданный между III и VIII вв. и представляющий собой первый опыт абстрактного умозрения на древнееврейском языке, учит о 32 элементах мироздания, к которым относятся не только 10 первочисел (как в греческом пифагореизме), но и 22 буквы еврейского алфавита. К. в собственном смысле слова складывается в нач. XIII в. среди евреев Испании и Прованса и развивается в сложных отношениях взаимосвязи и противоборства с арабско-еврейским философским движением в Андалусии. Основополагающий памятник К. - «Книга сияния», или «Зогар», написанная на арамейском языке в Кастилии в конце XIII в. и принадлежащая, по-видимому, Моисею Леонскому (Моше де Леон), который, однако, предпочел выдать ее за наследие талмудического мудреца II в. Симона бен Йохаи; она имеет характерную форму аллегорического толкования на библейские тексты. К. понимает Бога как абсолютно бескачественную и неопределимую беспредельность («Эн-Соф»), как отрицание всего предметного. Однако это ничто есть одновременно все в вещах, в которые оно изливает свою сущность, ограничивая для этого само себя (т. о., К. ставит на место учения о сотворении мира учение об эманации). Неопределимый Бог приходит к определенности в десяти «Сефирот», или стадиях своего смыслового саморазвертывания, аналогичных «зонам» гностицизма («Венец», «Мудрость», «Разумение», «Милость», «Сила», «Сострадание», «Вечность», «Величие», «Основа», «Царство»); соотношение этих гипостазированных атрибутов Бога изображалось в виде «древа Сефирот». В своей совокупности «Сефирот» образует космическое тело совершенного существа первочеловека Адама Кадмона, сосредоточившего в себе потенции мирового бытия. Новой вехой в развитии К. явилась деятельность Исаака Лурии (1534-72), одной из ключевых фигур на панораме иудаизма (галилейский город Цфат, где он учил и умер, является до сих пор местом усердного паломничества). В центре лурианской К. стоит особая доктрина о «цимцуме», т. е. «сокращении» всенаполняющей сущности Бога с целью дать место космосу. Однако «сосуды» не могут долго выдержать божественного света и разбиваются (в свете этого тезиса толковалось разрушение ветхозаветного Храма, рассеяние евреев, а также более новые катастрофы в жизни европейского еврейства); необходимо трудиться над мистическим делом воссоединения расточенных частиц света. Особый аспект К. составляет т. н. практическая К., основанная на вере в то, что при помощи специальных ритуалов, молитв и внутренних волевых актов человек может активно вмешиваться в божественно-космический процесс истории (напр., приближать пришествие Мессии), ибо каждому «возбуждению снизу» (от человека) не может не ответить «возбуждение сверху» (от Бога). Именно в таком смысле К. не вполне чужда миру магических практик. Как попытка ввести определенные компоненты К. (прежде всего лурианской) в общенародный и притом специально «ашкеназийский» контекст может рассматриваться хасидизм. К XVI в. убеждение в том, что некоторые процедуры практической К. могут осуществляться только в «Святой Земле», приводит к возникновению в Цфате колонии адептов К. во главе с Лурией и его антагонистом Моисеем Кордоверо. В таком виде К. стала явлением скорее бытовым, чем собственно философским; она оказала широкое влияние на мессианское движение Саббатая Цви (1626-76) и Якоба Франка (ок. 1726-92), а также на масонство и более поздние оккультисткие течения за пределами еврейства как такового. С XV в. интерес к К. распространяется в кругах христианских ученых Европы, стремившихся синтезировать ее с догмами христианства в рамках универсальной всечеловеческой религии (Дж. Пико делла Мирандола, И. Рейхлин, К. Агриппа, А. Т. Парацельс и др.); близко к К. подошел Я. Бёме в своем учении о происхождении мирового конфликта из самой природы Бога. Поверхностное усвоение символов К. можно видеть в обиходе масонов. Влияние мистицизма К. прямо или опосредованно испытали Г. Гегель, В. Соловьев, Н. Бердяев, К. Г. Юнг, М. Бубер. Сергей Аверинцев. София-Логос. Словарь |
|
КАЖДАН - Александр Петрович Каждан (1922-1997) историк-византинист, исследователь в области социальной истории и культуры европ. ср.-вековья. Чл. Нац. Комитета Визант. исследований и Амер. Медиевистич. Академии. Автор 20 книг на рус. и англ. яз. и ок. 700 статей. В 1941-42 окончил истор. ф-т Башкир. педин-та, в 1946 - аспирантуру Ин-та истории АН СССР, защитив дис. (в 1952 выпущена книгой) по аграрной истории Византии 13-15 вв., в 1961 - докт. дис. (написана в 1952, в 1960 - опубл. книгой), посвященную визант. деревне и городу 9-10 вв. После окончания аспирантуры вынужден был уехать из Москвы. В 1947-56 преподавал историю ср. веков, античности и ср.-век. Востока в педин-тах (в Туле и Иванове, откуда был изгнан во время идеологич. кампании по борьбе с "космополитизмом"; Великих Луках). С 1956 - научный сотрудник Сектора византиноведения в Ин-те всеобщей истории АН СССР. В 1979 в силу личных и более общих причин эмигрировал. После нескольких месяцев чтения лекций (Венский ун-т, Коллеж де Франс и ряд др. европ. ун-тов) переезжает в США, где занимает должность научного сотрудника ведущего амер. византиноведч. центра Думбартон Оукс в Вашингтоне. Путь К. в науке - один из ярких примеров той эволюции, к-рую претерпела наука истории и профессия историка с сер. 20 в. в ходе теор. исканий пути и методов более глубокого понимания истор. прошлого и человека как его гл. действующего лица и созидателя. К. пришел к новой истор. науке (см. Новая история) через осознание пределов марксистской эпистемологии и преодоление ее концепции социальной истории как истории исключительно социально-экономической: классовой структуры, форм эксплуатации трудящихся масс и порождаемых этим антагонизмов. Переломными в этом отношении для К. стали 60-е гг., когда на волне обществ. подъема (в к-рый К., сотрудничавший с "Новым миром" Твардовского, был активно вовлечен) и нек-рых идеол. послаблений власти (в т.ч. и по отношению к "бурж. историографии") им были осмыслены и сформулированы идеи, подспудно присутствующие уже в ранних научных работах, о цельности истор. процесса. Эти идеи, созвучные в известной мере тем, что развивала в эти годы зап. медиевистика, в частности Школа "Анналов", нашли воплощение в двух монографиях: "Визант. культура. X-XII вв." (1968), представляющая первый опыт социокультурного исследования такого рода не только в отеч., но и зарубеж. византиноведении; "Социальный состав господствующего класса в Византии" (1974), в к-рой автором предлагались оригинальные подходы и методики (применительно к специфике визант. источников) просопографич. анализа как анализа социально-исторического. Визант. культура - гл. область приложения творч. усилий ученого и в эмиграции. В книгах, изданных там (часто в соавторстве, диктовавшемся не в последнюю очередь стремлением автора к максимальной точности формулировок на чужом языке), К. не только развивает идеи и методол. подходы, изложенные в прежних работах, но и идет далее в направлении понимания своеобразия визант. культуры и построения ее модели как семиологич. целостности. В этой связи, на первый план выдвигается изучение истории визант. лит-ры 7-12 вв. - ее своеобразия и обществ. значимости. В центре этих исследований - проблема авторской психологии и индивидуальности; преломление всех сторон жизни византийцев в сознании создателей лит. сочинений: от богословских и эстетич. идей, ценностных норм до реалий материальной жизни и повседневной практики, событийной и полит. истории. Решение этих проблем неразрывно связано с источниковедч. поиском - выработкой метода анализа словаря, логико-смысловых конструкций и речевых форм визант. авторов, систематизации слов по смысловым гнездам и т.п., позволяющего проникнуть в их подсознание, понять их ментальность. Подготовка многотомной истории визант. лит-ры ("Авторы и тексты в Византии. VII-XII вв.") была завершена К. в марте 1997, за два месяца до кончины. Важным направлением творч. работы К. в эмиграции стало создание "Оксфордского Византиноведч. словаря" (1983-91), ответств. редактором, издателем, автором и соавтором многих статей к-рого он был. В этом издании нашло отражение обновление истор. знания в области византиноведения вт. пол. 20 в. Соч.: О работе историка: путь исследования // ВИ. 1968. № 11; Конспект или картотека? // Наука и жизнь. 1970. № 6; Der Mensch in der byzantinischen Literaturge-schichte // Jahrbuch der Osterreichschen Byzantinistik. 1979. Bd. 28; L'Histoire de Cantacuzene en tant qu'oeuvre litteraire // Byzantion 1980. V. 50; People and Power in Byzantium, (with Constable G.). Wash., 1982; Studies on Byzantine Literature of the Eleventh and Twelfth Centuries (with Franklin S.). Camb.; P., 1984; Change in Byzantine Culture in the Eleventh and Twelfth Centuries (with Wharton Epstein A.). Berk.; Los Ang.; L., 1985; Der Korper im Geschichtswerk des Niketas Choniates // Fest und Alltag in Byzanz. Munch., 1990. А.Л. Ястребицкая. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996 |
|
КАЗУИСТИКА (от лат. casus - случай, казус), формализованная система прикладной морали, рассматривающая сложные случаи коллизии нравственных обязанностей по типу анализа правовых «казусов» в юриспруденции. Для К. характерна сложная техника определения тяжести вины («смертные» и «простительные» грехи); особое внимание уделяется спорным зонам на границе дозволенного и недозволенного. Зарождение и развитие К. обусловлено пониманием нравственности в буквальном смысле слова как «нравственного закона» (обязательного и обязывающего с объективной действительностью юридического закона), данного раз и навсегда (меняются лишь его приложения) и универсального. Когда архаическая регламентация жизни обычаем как непосредственно данным единством морали и права отходит в прошлое, ориентация человека в усложнившемся социальном бытии обеспечивается заново уже искусственными средствами системы и метода, в основном - индукции и аналогии, при помощи которых К. стремится заранее учесть все многообразие жизни, предвидеть неожиданности и создать практически осуществимое равновесие между требуемым и возможным. Лишь в своих вырождениях К. доходит до циничной «растяжимости» нравственных норм, но дух ригористического максимализма ей чужд всегда; один из ее принципов - «никто не обязывается к невозможному» (ad impossibile nemo tenetur). Ее цель - создать (посредством выведения из несомненных исходных тезисов все более дифференцированных положений) такую разветвленную интерпретацию долженствующего, в которой можно было бы найти указания для любой конкретной ситуации (метод, характерный для целого ряда областей знания, достигших классической формы еще до подъема новоевропейской научности, - напр., для логики Аристотеля, геометрии Евклида, римского права, литературной теории античной и средневековой риторики и т. п. ). Таким образом, К. в широком смысле есть явление, общее для всех развитых культур, понимавших нравственность как закон. Она окрашивает, напр., мораль конфуцианства, регламентирующую поведение «благородного мужа» на все случаи жизни и для этого устанавливающую иерархию обязанностей. К К. приводили все попытки Стой выйти за пределы максималистских парадоксов и предложить систему поведения для реальных людей (напр., у Панетия). Классическое выражение античной К., оказавшее широкое влияние на европейских моралистов Средневековья и Нового времени, - трактат Цицерона «Об обязанностях», особенно его 3-я кн., посвященная конфликтам между честью (honestum) и пользой (utile). Концепция сакрального права, включающего в себя область морали и область ритуала, породила в иудаизме более авторитарную разновидность К., кодифицированную в Талмуде; нормативная регламентация жизни (т. н. галаха), тяготевшая к детальному перечислению дозволенного и запретного (когда, напр., библейская заповедь о субботнем покое превращается в каталог 39 действий, которые возбраняется производить в субботу), строилась в основном на сопоставлении авторитетных мнений, хотя для восполнения того, о чем не сказали авторитеты, применялась техника рассудочных приемов (т. н. миддот, букв. «меры»). Типологически однородное явление - морально-правовая К. ислама, классифицирующая все возможные человеческие действия по пяти категориям («предписанные», «похвальные», «дозволенные», «непохвальные», «запретные»), основываясь на авторитетах (Коран, хадисы, согласие чтимых законоведов - т. н. иджмас) и восполняя пробелы рассудочной аналогией (т. и. кийас). К. могла выступать не только как средство конкретизировать исходный закон, но и как средство обойти его (в Евангелиях содержится критика такой практики книжников, см. Мк. 7:1 -16). Отсутствие К. в новозаветных текстах объясняется их первичным, основополагающим характером: К. всегда вторична по самому своему заданию - не создавать и устанавливать, а только уточнять и приводить в согласие. Элементы К. не чужды ни византийской , ни древнерусской традиции православия (жанр авторитетных «ответов» на вопросы, касающиеся бытового поведения верующего, «Заповедь ко испо-ведающимся сыном и дщерем»); однако К. в узком смысле специфична для католицизма, где получает уникальное развитие, начиная со зрелой схоластики (Раймунд из Пеньяфорта, ок. 1180-1275, «Сумма о казусах»); сам термин «К.» заимствован из католического обихода. Для католической К. характерен синтез античного морализма (влияние Аристотеля, Цицерона, концепция «естественного закона») и навыков римского правового мышления с традицией толкования авторитетных текстов (Библия, сочинения Отцов Церкви, церковные определения) и согласования авторитетных мнений. В XVI-XVII вв. в центре полемики оказывается К. иезуитов, отличавшаяся особым вниманием к намерениям и мотивам действующего лица, к степени его осведомленности о характере его собственных действий и т. п., а также т. н. пробабилизмом - учением о том, что в сомнительных случаях дозволено следовать простой вероятности (Г. Бузенбаум, 1600-1658). Не только опасные стороны этой теории, но и принцип К. как таковой вызвал горячий протест Паскаля («Письма к провинциалу», 1656). Столетием позже явилась самая стройная, разработанная и уравновешенная система К. - «Моральная телогия» А. М. ди Лигуори (1696-1787); она основана на принципе пробабилизма, согласно которому при отсутствии непреложных критериев человек обязан следовать наиболее вероятной точке зрения. В кругу католического вероучения Лигуори оставался непререкаемым авторитетом до последнего времени. Европейская культура в целом отвергла К. Сам термин «К.» приобрел негативный смысл как обозначение пустого формализма в морали. Сергей Аверинцев. София-Логос. Словарь |
|
КАЛЕР - Эрих фон Кáлер (Kahler) (1885-1970) нем. историк, социолог и философ, искусствовед и литературовед, представитель неоромантич. направления в совр. философии, внесший весомый вклад в развитие культурологии. Отец, Рудольф Калер, промышленник, был возведен императором Францем Иосифом в рыцарское достоинство. Мать - Антуанетта Шварц (ум. 1951), детская писательница. К. получил образование в ун-тах Вены, Мюнхена, Гейдельберга. В 1911 присуждена докт. степень в Вен. ун-те за дис. "О праве и морали". В 1913-33 живет в Германии. Эти годы ознаменованы знакомством и дружбой со С. Георге, М. Вебером и Ф. Гундольфом. В 1933 К. был внесен нацистами в черные списки, эмигрировал в Чехословакию и получил чешское гражданство. В 1935 переезжает в Швейцарию, а в окт. 1938 эмигрирует в США, где вместе с семьей поселился в Принстоне (Нью-Джерси). В 1941-45 К. читал лекции в Школе социальных исследований (Нью-Йорк), работал в ун-тах Чикаго, Нью-Йорка, Манчестера, Принстона и штата Огайо, а также в Ин-те высших исследований (Принстон). В послевоенные годы читал лекции в ун-тах Германии. Творчество К. носит поистине энциклопедич. характер и охватывает множество разл. гуманитарных дисциплин и истор. периодов. Делом, к-рому К. посвятил всю жизнь, было изучение человеч. истории и истории человеч. сознания. В своих истор. трудах К. вырабатывает методику, позволяющую ему достичь некоего "единства", при наличии к-рого прошлое предвосхищает настоящее, а настоящее угадывается в прошлом; в таком единстве "далекого" и "близкого" история предстает вневременной целостностью, обретает протяженность и обращенность в будущее. К. проводит также идею единства знания (при к-ром исчезает деление на "науку" и "искусство") и единства жизненного опыта. К. усматривает тесную взаимосвязь между человеком (человеч. сознанием) и истор. событием. Раскрывая их органич. структуру, К. впервые заявляет о всеобщей антропологии, науке "о человеке, для человека и посредством человека", - "новой науке" (scienza nuova), по характеристике Г. Броха, основанной на тезисе о самосознании человека, т.е. о его способности (в силу трансцендентной сущности) познавать окружающий мир и самого себя. Согласно К., по мере накопления знаний, взаимодействие между человеком и окружающим его миром становится все теснее, происходит сближение форм и объектов сознания, а научная система все более приближается к достижению изначального (донаучного) видения единства мира. Такова цель, постулируемая К., - цель, к к-рой можно стремиться, но которая едва ли достижима. Будучи неоромантиком, К. видел будущее как развитие человеч. духа, вплоть до того момента, когда "единая наука" придет к "человеку как идее". В этой науке будущего исчезнет привычное ныне деление на отд. области знания. В "новой науке" К. видит особый вид творчества, в процессе к-рого исследователь одновременно реализует себя как ученый и как художник, создавая при этом идеальный образ единой картины мира. В период между Первой и Второй мир. войнами появляются первые крупные труды К. по философии истории: "Династия Габсбургов" (1919) и "Нем. характер в истории Европы" (1936), а также по эпистемологии: "Человеч. единство" (1919) и "Призвание науки" (1920). Итогом слияния этих двух направлений его творчества была выработка нового взгляда на историю человечества в книге "Мера - человек. Новый подход к истории" (1943). Она стала вехой на пути к реализации плана создания универсальной теории и истории человечества, к-рый К. обдумывал еще в 20-е гг. В этом сочинении история предстает биографией Человека, исследованием его природы. История для К. - двоякий континуитет: время и развитие человека в его единстве как биол. существа и как носителя духовности. История позволяет проследить, как "дух" развивается во все более совершенную способность человека к познанию и, наконец, становится синонимом целых жизненных сфер (религия, искусство, философия, естеств. науки). В книге проводится взгляд на историю как на развитие по расширяющейся спирали, в к-ром Человек предстает воплощением "духа". В этом развитии К. различает три фазы. На первой - человек учится разграничивать внешний и внутр. мир, превращается в обладающего душой индивида. В эпоху Возрождения, когда процесс духовной эмансипации достигает полноты и человеч. разум обретает свободу, наступает вторая фаза, Новое время, когда трансцендентная сущность человека ведет его, с одной стороны, ко все более верному постижению явлений природы, а с другой - к сознат. формированию человеч. об-ва. На третьей фазе, в эпоху масс, коллективов, идет борьба за обретение человеком места в познанном им универсуме. В дальнейшем выдвижение в центр исследования истор. развития духовного человека, познающего окружающий мир и себя и созидающего новое, станет неотъемлемой особенностью творчества К. Занимающие К. проблемы человеч. сознания нашли отражение в кн. "Башня и бездна" (1957), явившейся дальнейшим развитием тезиса, лежащего в основе книги "Мера - человек". Убежденность К. в том, что честный ученый должен вносить свою лепту в совершенствование мира людей, придает практич. ориентацию этому его сочинению. Человеч. сознание - продукт многовекового развития, но оно хрупко перед лицом техн. достижений самого человека. Научно-техн. достижения, широко внедряясь в жизнь совр. человека, представляют угрозу его существованию как личности. По мнению К., противостоять этому безудержному техн. развитию можно только с помощью надличностных форм жизни. Мир людей может погибнуть или найти спасение в зависимости от того, кто одержит победу: коллектив (технически обусловленные группы) или об-во (группы людей, объединившиеся во имя людей). Первым шагом к спасению человеческого в человеке должна стать выработка соответствующей совр. условиям "динамич. этики", когда совокупность доброго и злого в человеке будет интегрирована в картину мира. К. выступает против состояния отчуждения в совр. об-ве, против жизни, выходящей из-под контроля сознания. Человечество на пути развития сознания должно постигать понятия "братства" и "об-ва", к-рые могут и должны послужить этич. основой совместной жизни самых разных людей. После 1957, в условиях вселяющего тревогу обесценивания человеч. ценностей в совр. мире, К. вновь начинает поиск выражения и познания смысла истории. В последние годы жизни К. пытается развить и объединить эпистемологию и философию истории в рамках гипотезы о тотальности познания. Эти усилия нашли воплощение в эссе (так К. определил жанр этого сочинения) "Смысл истории" (1964). В центральном его разделе ("История истории") в лаконичной форме представлен сложный путь становления истор. сознания в его взаимодействии с истор. действительностью: осмысление истор. действительности приводит к созданию исторических концепций, которые в свою очередь воздействуют на действительность, трансформируя ее, что вызывает потребность нового осмысления и т.д. Этому взаимодействию концептуальности и действительности подчинен смысл истории, доказательством существования к-рого для К. является прежде всего своеобр. порядок, последовательность, единство многообразия истор. событий и то, как все это предстает осмысляющему сознанию. Истор. путь развития - это движение вперед по расширяющейся спирали. Перед ученым неизбежно встает вопрос: на каком витке этой спирали находится человечество сегодня и каков смысл современности в структуре смысла истории в целом. К. обращает внимание на парадоксы современности: мир людей, объединенных техн. средствами коммуникации, в то же время пребывает в состоянии чудовищной анархии; зап. цивилизация готова заполонить собою весь мир, но сама стоит на грани краха. Выход из этой ситуации К. видит в создании всемирного, наднац. порядка, ибо гл. цель истории для К., выстраданная им за годы войны и эмиграции, - спасти человека и уберечь человеч. цивилизацию от полного исчезновения в пожаре новых войн, к-рыми чревата вышедшая из-под контроля человека действительность. Для достижения этой истор. цели (смысла истории) необходимо объединенными усилиями обрести утраченную ориентацию в совр. мире. В работах К., посвященных совр. состоянию искусства и лит-ры, прослеживается та же тенденция к изучению развития человеч. сознания. В них снова звучит тревога за судьбы человеч. рода, ибо модернистские течения в искусстве, разрушая худож. форму, влекут за собой разрушение человеч. сознания, а вслед за тем - и личности человека. Только подлинное искусство, способное создавать правдивую картину жизни, может препятствовать этому разрушит. процессу. К. входил в круг наиболее прогрессивных деятелей нем. культуры, эмигрировавших в годы фашистской диктатуры в США. Его близкими друзьями были Г. и Т. Манн, Эйнштейн, Г. Брох и др. Все сочинения К. носят ярко выраженный гуманистич. характер, придающий им жизненность и непреходящую ценность. Соч.: Das Geschlecht Habsburgs. Munch., 1919; Der Beruf der Wissenschaft. В., 1920; Israel unter den Volkern. Z., 1936; Der deutsche Charakter in der Geschichte Euro-pas. Z., 1937; Man the Measure. A New Approach to History. N.Y., 1943; The Tower and the Abyss. An Inquiry into the Transformation of the Individual. N.Y., 1957; The Meaning of History. N.Y., 1964; Out of the Labyrinth; Essays in Clarification. N.Y., 1967; The Orbit of Thomas Mann. Princeton, 1969. Лит.: Broch G. Gesammelte Werke. Bd. 5: Geschichte. Herausgegeben und eingeleitet von E. Kahler. Z., 1953; Mann T. Erich von Kahler (1945) // Mann T. Altes und Neues. Fr./M., 1953. В. И. Матузова. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996 |
|
КАЛОКАГАТИЯ - термин, употреблявшийся в античной культуре как наименование некоторого рода гармонии внутреннего и внешнего, как синтез внутренней добродетели и внешней красоты. |
|
КАМЮ - Альбер Камю́ (Camus) (1913-1960) франц. философ-эссеист, писатель, журналист. Изучал философию в Алжир. ун-те. Руководил Театром труда в Алжире, участвовал в Сопротивлении, сотрудничал в подпольной газете "Комба", после освобождения - ее гл. редактор. Лит. известность приобрел в 1942 (роман "Посторонний" ("Чужой") и филос. эссе "Миф о Сизифе"); выступал как драматург ("Калигула", 1945, и др. пьесы), прозаик (романы "Чума", 1947, "Падение", 1956, и др.), публицист. Крупнейшая теор. работа К. - книга "Бунтующий человек", 1951. В 1957 получил Нобелевскую премию по лит-ре; погиб в автомобильной катастрофе. Лит. способ оформления теор. идей связывает К. с франц. традицией моралистич. эссе - вольного, терминологически нестрогого и общедоступного философствования, проблематика к-рого непосредственно касается жизненного самоопределения человека. Прямыми источниками идей К. служили книги Кьеркегора, Ницше, Хайдеггера, Шестова и др. представителей экзистенциалистской философии, а также творчество ряда писателей, в особенности Достоевского и Кафки. "Миф о Сизифе" имеет подзаголовок "Эссе об абсурде". Абсурдный удел человека в обезбоженном мире понимается К. не как внешняя объективная данность, а как экзистенциальное переживание "заброшенности", "первобытной враждебности мира"; он "не коренится ни в человеке <...> ни в мире, а в их совместном присутствии". В реальной жизни человек, занятый обезличивающими заботами повседневности, может и не сознавать этого удела, а, даже осознав, способен вновь позабыть о нем, примирившись с надличностными теологич. авторитетами и "обменяв свое божест. достоинство на счастье" (в этом смысле К. критикует философов-экзистенциалистов за то, что они часто проповедуют "скачок" человека в религ. или квазирелиг. трансцендентность, уводящий от трезвого сознания абсурда). Будучи осознан и зафиксирован, абсурдный удел сразу ставит перед человеком этич. проблемы: проблему возможности (или даже необходимости) самоубийства и проблему моральной "вседозволенности". К. отвергает "филос. самоубийство", ибо в нем проявляется не бунтарство, а смирение с собств. судьбой, разрушающее в самой основе абсурдное самочувствие, в к-ром динамически соединены и осознание смерти, и ее неприятие. Что же касается вседозволенности, то человек абсурда не признает абсолютных ценностей и не проводит ценностных различий между последствиями своих поступков, зато именно поэтому он ничем и не может "оправдывать" свои поступки, а может лишь принимать на себя ответственность за них. Задача человека - научиться жить в условиях абсурда, принципиальной бессмысленности любых человеч. начинаний и моральных ориентиров. В "Мифе о Сизифе" он рассматривает несколько такого рода жизненных стратегий: донжуанство, актерство, завоевательство, т.е. разл. способы "политеистического" освоения вширь потусторонней действительности, утратившей глубинную связь с единым теол. абсолютом; но особенно перспективным жизненным проектом для человека абсурда является творчество худож. и философское, различие между к-рыми несущественно. Творчество служит анализу абсурда, воссозданию "драмы интеллекта", ясно сознающего бессмысленность мира и мужественно приемлющего свой удел в нем. Подобное "творчество без будущего", когда произведение создают из праха, отдавая себе отчет в его бренности, представляет собой внерелигиозную аскезу, способную дать человеку свободу и господство над земным миром, не сковываемые более иллюзиями мира потустороннего. Как и многие франц. интеллигенты, после войны К. претерпел эволюцию "от горизонта одного к горизонту всех", и в "Бунтующем человеке" акцент делается уже не на одиноком самоосуществлении "человека абсурда", а на поступках "мятежника", к-рый своим индивидуальным бунтом против существующего в мире порядка не только утверждает свою собств. свободу, но и придает своему существованию "коллективный характер": "Я бунтую, следовательно, мы существуем". В своем трактате К. подробно рассматривает истор. формы "метафизич. бунтарства": раннехрист. ереси, имморализм маркиза де Сада, романтич. дендизм, богоборчество героев Достоевского, нигилистич. пафос Лотреамона и сюрреалистов. Другой, более злободневный предмет "Бунтующего человека" - бунтарство реально-"историческое", т.е. разл. формы революц. насилия: франц. якобинство, террор рус. народовольцев (это также тема пьесы К. "Праведники", 1949) и революц. практика марксистов. Писатель отдает должное нравств. чистоте революционеров, сознает закономерную связь их экзистенциального проекта с изнач. потребностями человека в свободе, достигаемой через бунт, однако показывает, как в реальной полит. деятельности этот проект неизбежно искажается: революция впадает в "безумие" аморализма и прагматич. приверженности сиюминутным "истор. ценностям". Особую сферу бунтарского отрицания составляет худож. творчество: изображая реальный мир, искусство тем самым отрицает его, но оно способно отрицать его во имя красоты, и только в этом К. усматривает надежду на критич. преодоление революц. "нигилизма" и возвращение к подлинным истокам бунтарства, "где отрицание и согласие, единичное и всеобщее, индивид и история сочетаются в напряженном равновесии". Идеалом К. является бунтарство "по ту сторону нигилизма", помнящее о своих "щедрых истоках" и не обманывающееся прагматикой "истор. ценностей". Трактат К. (поссоривший его с Сартром и другими идеологами франц. "левой интеллигенции") стал отповедью революционаризму, исходившей от человека, стоящего на демократич. позициях и понимающего глубинную оправданность всех форм бунтарства. В этом трактате выразилась также характерная для К.-моралиста тенденция постулировать этику атеистич. гуманизма, исходящую исключительно из земного жизненного опыта личности и в конечном итоге открывающую выход к сознат. и коллективному истор. действию. Худож. творчество К. демонстрирует во многом сходную эволюцию от "абсурдизма" и индивидуализма романа "Посторонний" к идеям обществ. ответственности "абсурдного человека", выраженным в романе-притче "Чума", герои к-рого в борьбе с эпидемией (символизирующей нашествие фашизма) стремятся к характерному для К. идеалу "праведности без Бога". Однако проза К., особенно ранняя, обладает и еще одним измерением, отсутствующим в его эссеистике, - экстатич., восторженным переживанием средиземноморской природы, выступающей как решающий аргумент в решении метафизич. проблем. Худож. культ природы - вплоть до прямой ее мифологизации, как в "солярном" эпизоде "Постороннего", где герой, завороженный палящим светом солнца, совершает беспричинное убийство, - а также настойчивая филос. критика христ. монотеизма позволяют рассматривать творчество К. как попытку ревизии глубинных религ. основ иудеохрист. цивилизации и конструирования совр. гуманистич. (и, на уровне идеологии, атеистич.) язычества. Соч.:Cahiers Albert Camus. V. 1-2. Р., 1971-73; Essais. P., 1992; Творчество и свобода. М., 1990; Бунтующий человек. М., 1990; Счастливая смерть [и другие произведения]. М., 1993; Избранные произведениея. М., 1993. Лит.: Великовский С. И. Грани "несчастного сознания". М., 1973; Кушкин Е.П. Альбер Камю: Ранние годы. Л., 1982; Brisville J.-C. Camus. P., 1961; Brochier J.-J. Albert Camus philosophe pour classes terminales. P., 1970; Lottmann H.Albert Camus. P., 1978; Fitch B.T., Hoy P.C. Bssai de bibliographie des etudes en langue francaise consacrees a Albert Camus: (1937-70). P., 1972. Albert Camus. Reinbeck bei Hamburg, 1992. C.H. Зенкин. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996 |
|
КАНЕТТИ - Элиас Канéтти (Canetti) (1905-1994) писатель, драматург, культуролог, социальный мыслитель. Изучал естеств. науки в ун-те в Вене. С 1938 до конца своих дней жил в Лондоне. Писал на нем. языке. Автор неск. романов, пьес, мемуарных и публицистич. книг, сб. афоризмов. Многие идеи лит. творчества делит с К. Краусом, Г. Брохом, Ф. Кафкой. Лауреат многих лит. премий, в т.ч. Нобелевской премии по лит-ре (1981). Гл. социально-филос. и культурологич. произведение - "Масса и власть" (1960). Темам взаимоотношения власти и массы, к-рые поднимали Ницше, Ле Бон, Ортега-и-Гассет, Фрейд, здесь дано новое и совершенно оригинальное освещение. Исходный феномен массы - преодоление страха перед прикосновением. Человек страшится и избегает прикосновений других людей, старается держаться от них на нек-ром отдалении (социальные дистанции, системы статусов - одна из форм такого дистанцирования). В массе страх перед прикосновением снимается, все дистанции ликвидируются. Происходит психол. разрядка. В массе один человек равен другому. Масса живет своей особой жизнью как целостное существо со своими закономерностями возникновения, существования и распада. Изначальный феномен власти - выживание. Властитель - тот, кто выживает, когда другие гибнут. В изначальном феноменологич. смысле властитель - тот, кто стоит, когда все вокруг пали. Архетип властителя - герой, стоящий над трупами павших, причем неважно даже, кто эти павшие - враги или друзья. Важно лишь выживание. Чем больше тех, кого он пережил, тем величественнее, "богоравнее" властитель. Подлинные властители всегда остро чувствуют эту закономерность, подлинная власть всегда воздвигает себя на грудах мертвых тел, и в фигуральном, и в прямом смысле. Масса - предпосылка и фундамент власти, все равно, идет ли речь о массе живых или массе мертвых. Угроза смерти - осн. орудие власти в управлении массой. Любой приказ - это отложенная угроза смерти. Другими словами, страх смерти - конечная мотивация исполнения любого приказа. Голос власти - рык льва, от к-рого приходят в ужас и бросаются в бегство стада антилоп (масса). Первонач. импульс к разработке этих идей К. получил, наблюдая массовый экстаз на улицах Вены в начале Первой мир. войны. 20 столетие - "самое варварское из всех эпох мировой истории". Но в "Массе и власти" 20 век остается "за кадром". В поисках основы тех ужасов, что пережило человечество в 20 в., К. использует исключительно истор. архаику, записи древних историков, разнообразный и богатейший этнологич. материал. Он дает не описание и критику современности, но выявляет архетипич. структуры взаимоотношений власти и массы. Современность оказывается "частным случаем" всеобщей закономерности, справедливой для всех эпох истории. Применительно к современности К. проследил обнаруженные им принципы на примере взаимоотношений массы и властителя в нацистской Германии. В нек-рых главах "Массы и власти", а также в эссе К. вскрывает изначальную связь структур мышления параноика и властителя. Паранойя - не просто болезнь "власти". Паранойя и власть - два способа реализации одной и той же тенденции, имеющейся в любом человеч. существе. Т.о. К. универсализирует открытые им закономерности отношений массы и власти, обосновывает их всеобщий и фундаментальный характер. Результатом становится формирование осн. принципов полит. антропологии, родственной по стилю идеям Хоркхаймера и Адорно ("Диалектика просвещения") и микроанализам власти у Фуко, но оригинальной по фундаментальным интуициям. Одновременно возникает более или менее целостная общеантропол. концепция, коренящаяся в идее напряженной динамики страха перед прикосновением другого и радостного (освобождающего) слияния с другим и другими. Именно в реализации этих двух аффектов воплощается человеч. жизнь. Этому служат многочисленные и разнообр. ритуалы (систематически разобранные К.), составляющие в своей совокупности основополагающие институты человеч. общежития (стая, религия, война и др.). В этом смысле концепция К. представляет собой также теорию культуры. Личная позиция К. по отношению к власти (выраженная в худож. произведениях, в публицистике и афористике) - интеллектуальный анархизм. Власть смертоносна и отвратительна, власть это смерть. Борьба против власти - борьба против смерти. Его призыв к каждому человеку - вырвать из себя "жало приказа", т.е. ликвидировать в себе тот психол. отпечаток, к-рый оставляет каждый приказ, как исполненный, так и отданный. Попросту говоря, это призыв не исполнять приказов власти. В то же время его анализ психол. динамики отдачи и исполнения приказов, данный в "Массе и власти", показывает, что призыв этот по сути дела неисполним. Это призыв к гуманизму в мире, к-рый антигуманен по глубинному своему устройству. В худож. творчестве К. исследует другими средствами по сути те же самые феномены - взаимоотношения массы и власти "в силовом поле смерти". Соч.: Masse und Macht. Miinch., 1960; Человек нашего столетия: Худож. публицистика. М., 1990; Власть и личность // Социол. исследования. 1986. № 4; Ослепление: Роман. Спб., 1995. Лит.: Canetti lesen. Munch.; W., 1975. Л. Г. Ионин. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996 |
|
КАННЕЛЮРЫ (фр. cannelures) в архитектуре вертикальные желобки на стволе колонны или пилястры. |
|
КАННИБАЛИЗМ (фр. cannibale - людоед) поедание человеческого мяса, распространенное у первобытных народов. Бытовой каннибализм практиковался на древнейшей стадии каменного века, с увеличением пищевых ресурсов сохранился лишь как исключительное, вызванное голодовками явление. Религиозный каннибализм сохранялся дольше, выражался в поедании различных частей тела убитых врагов, умерших сородичей; был основан на убеждении, что сила и другие свойства убитого переходили к поедавшему. |
|
КАНОН (греч. kanon - норма, правило) свод положений, имеющих догматический характер. Библейский канон: совокупность книг Библии, признаваемых церковью «боговдохновенными», применяемых в богослужении в качестве «священного писания». Церковный канон: правила в области догматики, культа, организации церкви, возведенные христианской церковью в закон. Канон (в изобразительном искусстве) - система стилистических и иконографических норм, господствующая в искусстве какого-либо периода или направления, служащая нормативным образцом. в изобразительном искусстве совокупность твердо установленных правил, определяющих в художественном произведении нормы композиции и колорита, систему пропорций или иконографию данного типа изображения. Каноном называют также произведения, служащие нормативным образцом. |
|
КАНОНИЗАЦИЯ - причисление того или иного лица к лику святых в православной и католической церквах. |
|
КАНОПА (греч. Kanobos - город в Др. Египте) - сосуд для хранения внутренностей бальзамированного покойника (в Др. Египте) или пепел после кремации (в Этрурии). Крышка канопа имела вид головы человека или божества. |
|
КАНТАТА (ит. cantata, лат. canto - пою) - крупное вокально-инструментальное произведение, обычно для солистов, хора и оркестра. Состоит большей частью из оркестрового выступления, арий, речитативов и хоров. Близка к оратории, отличается от нее меньшим масштабом и отсутствием драм, разработки сюжета. |
|
КАНЦОНА (ит. canzone, букв. - песня) - лирическое стихотворение о рыцарской любви в западно-европейской поэзии XIII - XVII вв., первоначально у провансальских трубадуров; многоголосная светская песня эпохи Возрождения. |
|
КАПЕЛЛА (лат. capella) 1) католическая часовня: небольшое отдельное сооружение или помещение в храме (в боковом нефе) для молитв одной семьи, хранения реликвий и т.д.; 2) хор певчих, с XVIII в. также смешанный ансамбль из певцов и исполнителей на музыкальных инструментах. |
|
КАПЕЛЛАН (лат. capellanus) - в католической и англиканской церквах: 1) священник при часовне (капелле) или домашней церкви, а также помощник приходского священника; 2) священник в армии. |
|
КАПИТЕЛЬ (лат. capitellum - головка) - венчающая часть колонны, столба или пилястры. |
|
КАПИТОЛИЙ (Capitoleum) - один из 7 холмов, на которых возник Древний Рим. На холме находился Капитолийский храм, происходили заседания сената, народные собрания. |
|
КАРДИНЕР - Абрам Кардинер (Kardiner) (1891-1981) амер. психиатр и психоаналитик. Получил мед. образование в Нью-Йорке; в 1917 защитил докт. дис. по медицине в Корнеллском ун-те. В 1921-22 изучал психоанализ у Фрейда. Работал в Психоаналитич. ин-те в Нью-Йорке (1922-44), преподавал психиатрию в Корнелл. ун-те (1923-29). Работал в Колумбийском ун-те (1929-61); в 1955-61 заведовал психоаналитич. клиникой. В 1961-68 - проф. ун-та Эмори в шт. Атланта. В 1922-44 К. проводил в Психоаналитическом ин-те семинары, посвященные проблеме взаимодействия культуры и личности в разных обществах, в к-рых принимали участие ведущие антропологи того времени (Линтон, Дюбуа, Бенедикт, Бунзель и др.). По рез-там работы этих семинаров изданы книги "Индивид и его об-во" (1939) и "Психол. границы об-ва" (1945), в к-рых была разработана концепция "базисных типов личности" - одна из первых серьезных попыток применения психоанализа в области антропологии. Под базисным типом личности понималась совокупность склонностей и особых черт характера, свойственных большинству индивидов того или иного об-ва. Каждая культура характеризуется своим особенным типом личности. Структура базисной личности складывается под влиянием доминирующих в данной культуре методов воспитания ("первичных институтов"), определяющих установки индивидов по отношению к таким важным аспектам жизнедеятельности, как сексуальность, агрессия, организация семьи, взаимодействие с другими людьми и т.д. С др. стороны, структура базисной личности благодаря действию "проективных систем" отражается в религии, фольклоре и искусстве ("вторичных институтах"). "Интегративные системы", входящие в структуру базисной личности, обеспечивают единство и устойчивость культуры, согласованность образующих ее институтов ("первичных" и "вторичных"), конгениальность личности тем природным и культурным условиям, в к-рых она формируется и функционирует. Концепция базисных типов личности сама по себе не была чем-то новым, поскольку продолжала давнюю традицию изучения нац. характера. Новизной отличалась разработанная К. методология выявления базисного типа личности: в ее основу были положены принципы психодинамики, развитые в работах Фрейда, однако К. несколько модифицировал их, поставив в центр своего подхода понятие адаптации. Структура личности рассматривалась как результат адаптации индивида к условиям, в к-рых он родился и вырос; идентичность переживаний раннего детства, определяемая доминирующими в данном об-ве методами воспитания, находит далее выражение в общих чертах характера, свойственных индивидам данного об-ва (базисном типе личности), а также в особенностях религии, мифологии и т.д. Т.о., становилось возможным выявление базисной структуры личности при помощи психодинамич. анализа первичных и вторичных институтов; для такого анализа использовался разнообр. фактич. материал (этногр. отчеты, биографии, рез-ты проективных тестов). Применение этой методологии было продемонстрировано на примере нескольких "примитивных" культур (команчи, маркизцы, танала, алорцы и др.). В 1946-51 К. опробовал эту методологию на материале совр. амер. об-ва; предметом исследования был базисный тип личности амер. негра. Рез-ты опубликованы в книге "Клеймо угнетения" (1951), написанной совместно с Л. Оувси; в ней выявлены две осн. особенности, характерные для личности амер. негра: заниженная самооценка и агрессивность. Эти две психол. "констелляции", к-рые тесно связаны друг с другом и образуют "ядро" характера, доминирующее среди чернокожего населения США, объяснялись как рез-т адаптации негров к условиям их жизни в Америке, т.е. условиям бесправия, угнетения и расовой дискриминации. В этой же книге К. рассмотрел и проанализировал разл. превращения, происходящие с агрессивностью вследствие ее вытеснения (пассивность, заискивание, снижение аффективного потенциала, сдерживаемая ярость, ненависть, страх, уступчивость, раздражительность, дерзость и т.д.); анализ паттернов агрессивности имел опр. теор. значение. Концепция базисных типов личности занимает осн. место в научных изысканиях К. Пик ее известности пришелся на 40-е гг., после чего интерес к ней практически иссяк. Критики этой концепции апеллировали гл. обр. к тому, что она не может быть использована для анализа совр. об-в, обладающих сложной социальной структурой. Понятие "базисная личность" было вытеснено другими понятиями: "нац. характер" (М. Мид), "модальная личность" (К. Дюбуа), "статусная личность" (Р. Линтон). Среди других тем исследований К. - травматич. неврозы у участников войны, соотношение сексуальности и морали и др. Соч.: The Individual and His Society (with R. Linton). N.Y., 1939; The Traumatic Neuroses of War. N.Y.; L., 1941; The Psychological Frontiers of Society (with R. Linton et al.). N.Y., 1945; War Stress and Neurotic Illness (with H. Spiegel). N.Y., 1947; The Mark of Oppression (with L.Ovesey). N.Y., 1951; Sex and Morality. Indianapolis, 1954; They Studied Man (with E. Preble). Cleveland, 1961; My Analysis with Freud. N.Y., 1977. В. Г. Николаев. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996 |
|
Статья большая, находится на отдельной странице. |
|
КАРИАТИДА - архитектурная опора в виде статуи женщины в длинном одеянии, употреблялась по большей части в античной архитектуре вместо колонны. |