Чурила и Катерина (варианты)

Чурила и Катерина

Вар. к 1-30	Не беленькой кречеток выпорхивал,
I	Не ясен соколичок вылетывал -
	Выезжал удал дородный добрый молодец,
	По прозванию Чурилушко сын Плёнкович.
	Но не скатняя жемчужинка катается -
	Да Чурило по Киеву катается.
	Выезжае противу дому Бермятова,
	Заиграл он во доску гусельнюю:
	Да перву доску играе про Киёв-град,
	А й другу доску играе про свою поездочку,
	А й третью доску играе про Бермятов дом.
	Да услыхала Катерина дочь Микулична,
	Зазывала Чурилу на широкий двор:
	"Заезжай, Чурило, на широкий двор,
	У меня Бермята-то дома не случилося,
	Да ушел ли Бермята во божью церкву,
	Да ён ушел к обедне благовещенской.
	Да станем, Чурило, мы во шахматы играть:
Вар. к 1-56	Ездит Чурилушка выгуливает,
II	На своем Чурила на добром кони,
	Приехал Чурила к Вельминову дому,
	Скричал-то Чурила во всю голову:
	"В доме ль Вельма сын Васильевич?"
	Выходит-выбегает Катеринушка,
	Выходит она, дочь Микулична,
	Сама говорит таково слово:
	"Да нету Вельма сына Васильевича,
	Ушел Вельма во божью церкву.
	Что же ты, Чурила, не пожаловал?"
	А ответ держал так Чурилушка:
	"Не в уборе я был, Катеринушка.
	Нынь я, Чурила, обладился:
	Лапотцы обувал я семи шелков,
	Подпяты, пяты шилом востры,
	Около носов яйцом прокатить,
	Шапочка ушиста пушиста было,
	Хорошо была надвесистая -
	Сопереди не видно лица белого,
	И сзади не видно шеи белый.
	Дак нынь я, Чурилушка, обладился,
	И так я, Чурилушка, приехал к тебе".
	Вопрося его Катеринушка
	Брала за ручки за белые
	И провела его в палату браную,
	Садилась за столы дубовые,
	За тыи за ествы сахарнии,
	Наливала ему питья медяные,
	Отходя же сама низко кланялася:
	"Ешь-ка, пей ты, Чурилушка,
	Покушай-ка ты нынь, Поплёнкович".
	Поел-то, попил как Чурилушка,
	Из-за стола выходит дубового,
	С-за тыи за ествы сахарнии,
	С-за того питья за медяного,
	Господу богу поклонится,
	Катерину да ён в особину:
	"Благодарно тебе, Катеринушка,
	Благодарно тебе, дочь Микулична".
	Ответ держала Катеринушка:
	"На добро тебе-ка здоровьице,
	Да на добро тебе-ка, Чурилушка,
	Чурилушка да ты Попленкович".
	Взяла за ручки за белые,
	За его перстни за злаченые,
	Повела его в спаленку теплую,
	К той ли ко кроватки ко кисовыи,
	К той ли ко перинушки ко пуховый,
	Ко крутому высокому зголовьицу,
	К тому ль одеялу соболиному,
	Сама говорила таковое слово:
	"Изволь-ка ложиться, Чурилушка,
	Изволь-ка ложиться, сын Попленкович".
	Лег тут спать как Чурилушка,
	Лег тут спать да сын Попленкович,
	Подле его-то Катеринушка,
	Они стали-то жити-то, быти они,
	Межу собою времечки коротати.
Вар. к 1-75	Нападала пороха снегу белого,
III	Не во пору пороха нынь, не вовремя,-
	Да середка-де лета, о Петрова дни.
	По этой же порохе снегу белого
	На белой-де заюшко проскакивал,
	Не чернохвост горносталь да тут пропрядывал,-
	Молоды душа Чурило да тут прохоживал
	Да к тому Пермяте, да к молодой жоне.
	Да заходит бы он да на крылечико,
	Кабы брякался он да во колечико,
	Да выходит Настасья дочь Колашница,
	Отпирала она да двери на пяту,
	Да брала молодца за белы руки,
	Целовала молодца в уста сахарные,
	Проводила его да в лёжню-спальню нонь.
	Кабы зажил тут Чурило по-домашному:
	А пухов-де колпак кладет на полочку,
	Да сафьянны сапожки кладет под лавочку,
	Да ложился на кроватку да на тесовую
	Да с тою-де Настасьей да со Колашницой,
	Да на те же перины да на пуховые.
	Да была Пермяты еще служаночка,
	Говорила она да таково слово:
	"Уж ты ой еси, Чурило да блады Плёнкович!
	Ты не парь же кишку да во чужом горшку,-
	Да пойду к Пермяте да я нажалюся".
	Говорит-то Чурило да блады Плёнкович:
	"Уж ты ой еси, девушка-чернавушка!
	Не ходи к Пермяте, да ты не сказывай,-
	Да куплю я тебе да в косу ленточку,
	Заплачу я за ленту двадцать пять рублей".
	Да на то-де девчонко да не сдавается,
	Говорит-де она да таково слово:
	"Уж ты ой еси, Чурило да блады Плёнкович!
	Ты не парь же кишку да во чужом горшку,-
	А пойду к Пермяте, да я нажалюся".
	"Уж ты ой еси, девушка-чернавушка!
	Не ходи к Пермяте, да ты не сказывай,-
	Да куплю я тебе да нонь шубеечку,
	Заплачу за шубейку да пятьдесят рублей".
	Да на то же девчонко да не сдавается,
	Да пошла-де девчонко да вон на улицу,
	Да пошла-де девчонко да во божью церковь,
	Говорила она да таково слово:
	"Уж ты ой есь, Пермята да сын Иванович!
	Да у нас-де в садах да не по-старому -
	Заскочил-де в сады да как чужой же конь,
	Да стоптал бы траву у нас шелковую".
Вар. к 110-150	Говорит же Пермята да сын Иванович:
III	"Уж ты ой еси, Настасья да дочь Колашница!
	Это чей как весится шелков кушак,
	Это чей-де лежит на нонь пухов колпак,
	Это чьи-де лежат да нонь сапожочки,
	Да сапожки лежат да нонь сафьянные?
	"
	Говорит тут Настасья да дочь Колашница:
	"Уж ты ой есь, Пермята да сын Иванович!
	Да ходила я по городу по Киеву,
	Кабы видела купцей, людей торговыих -
	Они ездят на конях всё на добрыих,
	Кабы носят-де шапочки пуховые,
	Кабы носят кушаки да всё шелковые,
	Кабы носят сапожки да сафьянные:
	Да купила тебе да носить в праздники,
	Да купила коня да тебе доброго,
	Кабы ездить во церковь да во божью нонь".
	Да пошел Пермята да сын Иванович
	Да ко той ко кроватке ко тесовоей,
	Размахнул-де бы он да новы завесы,
	Да стянул одеяло да соболиное -
	Да лежит-де Чурило да без почтанников.
	Как-де брал-де Чурила за жолты кудри,
	Да метал-де его да на кирпищат пол,
	Да вытаскивал его да вон на улицу,
	Да вязал бы коню да за хвост нонче,
	Да заходит назад да в лёжну-спальню нонь,
	Говорит Пермята да таково слово:
	"Уж ты гой еси, Настасья да дочь Колашница!
	Уже что ле тебе да нонче надобно?"
	Говорила Настасья да дочь Колашница:
	"Кабы где же ле нонь да как ясен сокол,-
	Кабы тут же ле быть да белой лебеди".
	Кабы взял Пермята да молоду жону,
	На одну-де ногу да он ступил нонче,
	Как другу-де ногу да у ей оторвал,
	Да служанку же взял да за себя взамуж.
Вар. к 1-75	А-й выпадала-де пороха да снежку белого,
IV	А-й да по той по пуроши да по белу снежку
	А-й не бел заюшко скакал да горносталь свистал,
	А-й проезжат тут Чурилко да млады Пленков сын,
	Да ён ко той ко княгины да Перемякиной.
	Перемякина-то в доме да не случилося -
	Да й ушел Перемякин да во божью церковь,
	А-й тики-стук, тики-хлоп да Чурилко на красно крыльцо,
	А-й тики-хлоп, тики-бряк да за колечушко,
	Ой да за то же за вито было за серебряно,
	За серебряно колечко, да позолочоно.
	А-й тут выскакивала девушка-чернавушка
	А-й в одной тоненькой беленькой рубашечке,
	Говорила-де чернавка да таково слово:
	"Ах тебя полно, Чурилко, ходить к чужой жоны,
	Тебе полно, Чурило, да нонь любить чужа жона.
	А-й пойду скажу я ко князю да Перемякину -
	Ах ты лишишься из-за етого свету ту белого,
	А-й укороташь у себя да веку долгого".
	- "Уж ты ой еси, девушка-чернавушка!
	Ах ты не сказывай-ка князю да Перемякину,-
	Ой я те куплю нонь мухту да соболиную,
	А-й соболиную мухту да во пятьсот рублёв".
	Отвечала-де чернавка да таково слово:
	"Да не надь мне твоя та мухта да соболиная".
	Уж как на пяту воротичка размахивал,
	Пробирался Чурилко да в ложню-спалёнку.
	Еще ловко Чурилко да обнимается,
	Хорошо-де Чурилко да оплетается.
	И побежала-де чернавка да во божью церковь.
Вместо 122-140
V	На правой руки у своей жены,
	Он схватил тут шашку во праву руку,
	А левой рукой Чурило за черны кудри,
	"Уж я много тебе раз, Чурило, говаривал,
	Уж я много тебе раз наказывал -
	Не ходи ты по чужим женам по мужниим,
	Потеряешь ты свою буйну голову".
	<. . . . . . . . . . . . . . . .>
	"Ох ты ой еси, моя баба ты глупая,
	Уж ты глупая моя баба, неразумная!
	Ты пади-ка мне скорей да во праву ногу -
	".
	"Уж куды положил ты бела лебедя,
	Уж теперь туды клади белу лебёдушку".
	Он смахнул тогда у бабы буйну голову.