Притворщик Матвей

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Притворщик Матвей (старая орфография)

¹ Дата, вероятно, относится к источнику, откуда Berthoud заимствовал легенду, так как историческия действующия лица её жили и действовали на сто слишком лет раньше.

Жил-был отшельник Матвей. Обитал он в пещере, близ Ипра. Денно и нощно молился, либо судил и рядил приходящих крестьян. Люди несли к нему отовсюду дела свои, горе, заботы, споры и тяжбы. Рыцарь явился к Матвею. В латах он, перья веют на шлеме, вокруг шлема золотая корона.

- Ну-ка, премудрый Матвей! Никогда не встречались мы с тобою раньше. Узнай, кто я... - и блого тебе будет: высоко я тебя поставлю.

- Никогда не видал я вас раньше, рыцарь, но знаю вас - точно провел с вами целую жизнь. Вы государь наш, граф Роберт, счетом третий, прозванием Роберт из Бетюна. {Роберт III, прозванный Бетюнским, потому что - прежде, чем стать графом Фландрским - он был владетелем Бетюна. Он быль женат по первому браку на Катерине Анжуйской, дочери Карла, короля Сицилии, родного брата Людовика иХ Французского, именуемого Святым. От руки Роберта погиб в битве при Беневенте (1266) знаменитый Манфред Гогенштауфен, что и отдало королевство Сицилийское в руки Карла Анжуйского.}

- Честью клянусь, ты святой человек. Ты видишь сквозь медь и железо. Иди за мною в Ипр, живи в моем замке, будь старшим судьею народным и советником нашим.

И стал вельможею Матвей, главою двора, верховным судьею. Рад был народ и кричал:

- Слава во веки Роберту! Бог, да хранит его, - праведный суд он поставил над нами! Слава во веки Матвею! Бог да хранит его: нет на земле мужа честнее, кротче, правдивей!

Добр и могуч был Роберт, но разума Бог ему не дал. Горько обидел его французский король - Красавец Филипп, хитрейший из хитрых на свете. В бою при Куртрэ разбил его Роберт - в кровавом бою, где, как зайцы, бежали французы. Но, безсильный пред мечом, улестил Филипп Роберта словами - и отдал фламандец ему Лилль и Дуэ, прекрасные города, лучше которых не строили деды.

- Спасибо тебе, Роберт, что ты отдал мне Лилль и Дуэ, прекрасные города, лучше которых не строили деды! Будь я Богом, я дал бы взамен их фунт мозгу в твою пустую башку, но, так как я только король, оставайся с тем, что получил при рожденьи.

Затопал ногами Роберт, и кусал свою бороду, и ругался так, что небо горело. В Ипр уехал он и пил во дворце алое вино, но не пропил стыда и печали.

- Храбрые вассалы! седлайте коней. Труба гремит поход. Отнимем у француза Лилль и Дуэ, прекрасные города, лучше которых не строили деды.

- Храбрые вассалы! кто же отомстит за мой позор? кто возьмет назад стены Лилля и Дуэ, прекрасных городов, лучше которых не строили деды?

- Сын есть у тебя, государь, кроткий Карл, что в Бургундию услан, всеми любимый принц, надежда народа.

- Сын мой робок и хил. Ему бы сидеть за пером да монастырскою книгой. Французский король ему дядя родной - меча он на дядю не поднимет.

- Возьми себе вторую жену, государь, - да продлит она твое потомство. Долго и честно вдовел ты; никто не поставить во грех, что снимешь ты траур по покойной графине, прекрасной Катерине Анжуйской.

- Храбрые вассалы, хорош ваш совет. Иоланту буду я сватать - Иоланту, Одонову дочь, от царственной крови Неверов. Пусть не дева она, а вдова - королевич был мужем её, сын святого Людовика, Жан, что от людей был прозван Тристаном {Умер в 1270 г. в Тунисе.}. Сам я вдовец, и знатной вдове прилично стать моею женою.

- Прекрасен выбор твой, государь, и с радостью встретим мы такую графиню. Кого же назначишь ты в послы и сваты, кто должен ехать за невестой?

- Праведного Матвея пошлю я в сваты, праведному Матвею ехать за невестой. За то, что набожен он и правдив, хочу я почтить его пред всеми.

Рад был герцог Одон сватовству, - не споря дочь к жениху он отправил. В богатой колымаге везли ее восемь коней, белых, как снег по первопутке. Сто рыцарей шло впереди, сто рыцарей сзади, и не смел к ней приблизиться вор и дорожный грабитель. Отшельник Матвей ехал следом на лошадке и читал "Отче наш". И рады были все свадьбе Иоланты - один лишь Карл Фландрский плакал.

- Прощайте, дама Иоланта! Напрасно сдружился я с вами, гостя у вашего отца. Не моей молодости достались вы, но моему доброму отцу, - Бог да хранит его седины.

- Прощайте, рыцарь Карл! Браки устрояет Бог на небесах. Но, какова бы ни была моя судьба, помните, что я клялась любить вас до гроба.

И звездочет ехал с нею - великий мудрец Бодерик, старый, как древний лес. Он был родом из немецкой земли, и не было равных ему в искусстве читать звездную книгу.

- Возьми его товарищем, достойный Матвей, возьми товарищем пути, собеседником и другом!

Так сказала дама Иоланта и еще прибавила она:

- Знайте, что нет союза прекраснее, как между наукою и святыней.

Не был рад товарищу Матвей; завидно ему было, что пред ученым ломали шляпу рыцари и принцы, тогда как ему удивлялся только простой народ, благословлявший его в молитвах.

И приблизился звездочет и сказал:

- Кому из нас ехать впереди, кому, как младшему брату, сзади?

- Кто больше знает, пусть едет впереди. Кто меньше знает, пусть, как младший брат, следует сзади.

- Много знаю я, отшельник Матвей, и не тебе равняться со мною. Демоны покорствуют моей воле. Все золотом в мире не откупить малейшей из моих тайн. Силою вещого ума, упорным трудом добыл я их и с тех пор живу в вечной радости. Одно лишь горе сокрушает меня: скоро сойду я в могилу, потому что я старее всех людей, которых греет солнце; скоро накроет меня земля, и нет у меня преемника тайнам - ученика, достойного наследовать мою власть и науку.

- В неделю обучу я тебя, всего в одну неделю, если ты будешь послушен. Обучу подчинять злых духов силе великого зова, заставлять их являться и делать все, что прикажешь. Обучу дням счастливым, дням бедствий; тайне жизни и смерти; заговору оружья; вызыванью теней в канун Ивана Купала; приворотам любовным; искусству ходить невидимкою; вихрем летать чрез пространства и являться в двух краях света в одно и то же время. У дьявола купил я все эти знания дорогою ценой, но дешево тебе уступлю их.

- Охотно бы приобрел я их, Бодерик, если только они не будут мне стоить вечного спасенья.

- Сотни лет будешь ты жить, Матвей, - а, если не прискучит, то и тысячу лет! А всего лишь нужно мгновенье одно, чтобы загладить свой грех, принести покаяние в сердце. Или забыл ты, что Богу не так приятны семь святых, как один покаянный грешник?

И в лесу близ Ипра сошлись они вдвоем - в полночный час, в пору новолунья. И черного козленка убили они и кровью кропили воздух. И огненный дьявол к ним пришел и страшным голосом кричал он:

- Бодерик! зачем ты меня звал? чего ты просишь?

- Прошу я науки для твоего слуги, великой науки, повелевающей тобою.

- Не жаль мне науки для своего слуги, не жаль, что он будет повелевать мною. Но чем он заплатить за мой дар? в чем залог его союза со мною?

- Сердце свое отдает он тебе, и легкия, и печень, и жилы, и кровь в жилах, и кости, и мясо, и кожу, и волосы на коже.

- Клянусь огнем, пожирающим меня! это недурная плата. Пусть отдаст он мне и дыханье свое - и я принимаю его своим владыкой.

Чорту баран стал отшельник Матвей - и худо с той ночи он зажил. По прежнему судил и рядил он народ, по прежнему советовал графу. Только не было правды в его суде, горе всем несли его советы.

И волшебству стал он учить - проклятой науке, заключенной в черных книгах. Все удивлялись, откуда узнал он тайны тайн, а он говорил, что небо осенило его чудесным всеведением в награду за его святость.

- Слушай, дьявол, мой повелитель и мой слуга! Велик почет мне во Фландрии, мешками с золотом полон мой дом, я пью вино, какого не пробовал и римский папа. Женской любви жажду я теперь. Отдай мне во власть молодую графиню Иоланту.

- Многого хочешь ты, плутище Матвей. Боюсь, что даешь мне труд не под силу. Верою ограждена Иоланта, как щитом, как огненный пояс, пылают вокруг нея молитвы. Нельзя мне, проклятому, приблизиться к ней. Найди себе иную подругу. Будь она хоть женою короля, - и часа не пройдет, как я тебе ее доставлю.

- В даму Иоланту я влюблен, - не надо мне иной подруги! Даму Иоланту я хочу, и должна она быть моею. И, если безсилен помочь мне чорт, - на зло тебе, я сам ее добуду.

- Если ты сделаешь это, Матвей, сделаешь все, что обещаешь, - стану я твоим учеником, а ты будь мой наставник и учитель. Быстро шагаешь ты в грехе, и самому чорту за тобою не угнаться.

К даме Иоланте приходит Матвей, и страсть ей свою открывает.

- Благодарю вас, отец Матвей, благодарю за ваши гнусные речи! Когда бы не ваши морщины, не ваша лысая голова, - приказала б я бить плетьми до костей ваше старое тело.

Смеялся дьявол в тот день; до крови кусал Матвей себе губы.

- Когда не достал я любви, то мщенья достать сумею! Тайну Иоланты я знаю: пасынка любила она, прекрасного, кроткого принца Карла. Вот у меня письмо её руки - ответ на любовное посланье. Хоть нет между ними греха, - горе им! отмщу за себя: письмом погублю их обоих.

- Охотно прощаю вам, отец Матвей, потому что не своею волею впали вы в грех, а соблазном нечистого духа.

Белую руку она протянула ему и, целуя белую руку, яд подбросил Иоланте Матвей - смертный яд, разящий, как громом.

После он к принцу пошел и застал его спящим:

- Взгляните, сказал он слугам, как принц Карл бледен и страшен. То не естественный сон: то дело тайной отравы. Откровенье имел я сейчас: извели принца недруги ядом. Разбудите его - я дам ему святой воды: быть может, не поздно еще, - и яд она обезвредить.

Сильно смущен был принц Карл, растерялись верные слуги. Покорно принял он от Матвея граненый бокал - и залпом его опорожнил. Не святая вода в бокале была, а вода из садка, где три дня жила ядовитая жаба. Выпил принц - и худо стало ему. Упал он на кровать, посинел, содрогнулся и умер.

Горько заплакал притворщик Матвей, разбил бокал о земь, истоптал ногами стекло, а сам причитает:

- Горе мне, я пришел слишком поздно!..

- Скажи мне, государь! Скажи, славный граф Роберт! что сделаешь ты тому, кто лишил тебя наследника престола?

- Богом всемогущим клянусь! Когда бы узнал я подлеца, живым бы спалил его в смоляной бочке.

Карлом на свете. Мстя за обиду, она отравила его - вчера, за ужином, в похлебке с бобами.

- Отшельник Матвей! страшные вещи ты говоришь, Если ты лжешь - от маковки до пят сдерут с тебя кожу.

- Не лгал я отродясь, граф Роберт, и теперь мне лгать не пристало. Вот письмо Иоланты, где пишет она о грешной любви. Обыщи ее - яд её с нею.

Страшно разгневался граф. Зовет жену он к допросу.

- Что у тебя в мешке, что ты на поясе носишь?

- Это ль отрава, змея, которою сгубила ты нашего сына?

- Если умер ваш прекрасный сын, то и мне не жить больше на свете. Но - Богом клянусь! не я отравила его, и откуда в мешке моем яд, - я не знаю... Неправо вы обвинили меня, и больше в том вам позора, чем чести.

Вспыхнул яростью граф Роберт и схватил со стены оголовок коня боевого. Из стали оголовок был слит, сверкал золотою насечкой. Взмахнул оголовком Роберт и ударил графиню в темя. Не пикнув, упала она: на четверо череп раскроился.

В этот день смеялся Матвей, а дьявол от зависти съел себе губы.

посадить тебя пекло.

- Что за речи повел ты, мессир Сатана? Я не хочу их слышать: еще не близок срок договора.

- Близок он иль далек, а я приму свои меры.

- Как же ты примешь меня, Сатана, и какую назначишь мне муку?

- Есть у меня местечко в аду - мой любимый, почетный угол. Направо - Каин горит, налево - Искариотский Иуда. Тебя же, премудрый Матвей, помещу я - как раз в середине!..