ТУРНИР
ТУРНИР (позднелат. torneamentum и др., от tornare, «поворачивать [коней]»; ст.-фр. tornoi, откуда ср.-в.-нем. turnei), военная игра рыцарей, «зеркало рыцарства и его культуры» (Й.Фле-кенштайн).
Происхождение: феодальное общество
Народная этимология приписывает происхождение Т.ов Турени, и местная хроника нач. XIII в. даже называет под 1063 г. имя «выдумавшего Т.ы», некоего Жоффруа из Прейи. В самом деле (при всей возможной важности предыстории, куда при желании можно отнести, в частности, упомянутые Нитардом военные состязания по случаю переговоров между Карлом Лысым и Людовиком Немецким в Страсбурге зимой 842 г.), Т.ы появляются ок. 1125 г. между Луарой и Шельдой как новый и масштабный феномен своего рыцарского века. Социальный облик основной массы турнирных бойцов однороден и столь же нов. Это «молодежь» (лат. iuvenes, в отличие от viri), как на языке эпохи называют холостых, не обзаведшихся своим домом и/или детьми мужчин, -род лиц, связанных происхождением с миром сеньоров, однако надолго, а то и навсегда (вследствие принципа майората, посредством которого линьяжи сохраняют от раздела семейные патримонии) фактически остающихся вне его рамок. Мечтающие о социальном возвышении, они обречены на бродячую жизнь в поисках славы и добычи, приобретаемых на войне, а еще больше - на Т.ах. Если «молодежь» предстает наиболее агрессивным и мало управляемым социальным элементом своего времени, то Т.ы, переводящие военную агрессию прозябающих без настоящего дела рыцарей в игровые формы, возникают в роли инструмента относительного умиротворения «молодежи». Не случайно Т.ы развились в тех землях, где княжеская узда сделалась к XII в. наиболее ощутимой, там и тогда, где и когда, вследствие успеха князей и крупных сеньоров в деле установления территориального мира, плохо контролируемая военная активность милитаризированной знати вводится в приемлемые рамки Т.ов и в таком виде вытесняется на периферию зон их политической ответственности, в пограничные области складывающихся территориальных княжеств. По сообщению Гальберта из Брюгге, фландрский фаф Карл Добрый в 20-е гг. XII в., по Гислеберту Монсскому, юный граф Эно Бо-дуэн V в 70-е гг., пресекающие частные войны с неслыханной твердостью, лично ведут на Т.ы знать своих регионов.
По числу участников, характеру и пространству схватки Т.ы этого времени скорее напоминают нешуточные битвы. Турнирное поле лишено точных границ; барьеры отделяют пока лишь места, где можно перевести дыхание и подкрепить силы. Пересеченная lecTHocTb с естественными преградами и укрытиями служит устройству засад и ловушек, но не удобству зрителей. Как и на войне, лавные действующие лица - рыцари. Подобно настоящим сражениям, Т.ы - время, мecто и форма столкновения знати разных )бластей. Во главе со своим князем или без iero, земляки («французы», «анжуйцы», бретонцы», «шампанцы» и пр.) группируют-я затем в две команды, силы которых не обязательно равны; у каждой - свой капитан, общие цвета и воинский клич. «Нормандцы» обычно объединяются с «англичанами» против «французов», естественными союзника-ш которых выступают рыцари Шампани и Бургундии. Как на войне, действуют, одна-:о, и наемники. Рыцари сражаются в конном трою отрядов по 10-30 человек - плотном настолько, чтобы «подброшенная перчатка te смогла упасть на землю», в чем залог не-язвимости для противника. Необходимос-ью благоразумно сохранять спасительный трои готовы пренебречь те, кто жаждет сла-ы и добычи. Сама задача заключается в том, тобы рассеять вражеский отряд, так что по-еда достается более дисциплинированным и выдержанным. Тогда начинается настоящая охота за богато экипированными противниками, чего ради многие и приезжают на Т.ы. Победитель завладевает лошадью и вооружением своего пленника, которого отпус-:ают на свободу под залог или поручителей ыкупа. Серьезные ранения и смертельные лучаи скорее непредумышленны - даже ели на особенно кровопролитных Т.ах гибнут десятки участников; по утверждению Лецкой хроники - более 80 на одном немецком Т.е в 1239 г. Впрочем, рыцарская мораль заставляет щадить благородного противника не на войне, так что даже крупное сражение может стоить жизни считанным рыцарям; согласно Ордерику Виталию, - лишь трем в бит-е Людовика VI с Генрихом Боклерком при >ремулле в 1119 г., и это притом, что сражений подобного масштаба не было затем во Франции целое столетие, до Бувина (1214 г.), де погибло семеро. Иное дело - Т.ы. По словам повествования об Уильяме Маршале, прославленном турнирном бойце кон. XII в., шенившем пятьсот рыцарей, Т.ы проходят ; этот период едва ли не каждые две недели и, в отличие от войны, не прекращаются даже зимой. Т.ы - и страсть, и необходимое военное упражнение; среди обстоятельств возникновения Т.ов - новая, трудная практика фехтования на копьях, требующая от рыцаря умения управлять конем, отпустив поводья. Сама война является для рыцарства и развлечением, и доходным промыслом и воспринимается прямым и честным столкновением поставленных в равные условия противников в соответствии с предустановленными правилами - Т.ы без труда вписываются в этот строй представлений о военной активности и впоследствии сами влияют на образ войны и сражения.
На крупнейшие Т.ы сходятся тысячи рыцарей, не считая их оруженосцев, пеших воинов (роль и численность которых еще не определены и не ограничены, как впоследствии), слуг и толпы торговцев, заимодавцев, кузнецов, барышников, продажных девок, прихлебателей, «всех тех, кто зарабатывает или крадет деньги». Ярмарки - это определение приходит на ум современникам до того, как Т.ы стали называться Т.ами. Явление в экономической жизни XII в., Т.ы возникают как новая форма многопланового, экономического и культурного, обмена. Перед лицом не ведающих благородства купцов, под ревнивыми взорами своих товарищей, рыцари вынуждены демонстрировать жадность особенного рода: сулящая богатую поживу военная доблесть ничего не стоит без щедрости; рыцарю пристало искать славы, восхищенного изумления и признательности окружающих, и богатство ему жизненно необходимо затем, чтобы его расточить. Т.ы не просто отражают рыцарскую менталь-ность, но и активно ее формируют и способствуют распространению, предстают школой рыцарства в момент, когда в его ряды интегрируется еще много новых людей. Собирая знать из глуши захолустий, они же служат производству социальных связей, региональному и корпоративному единению ordo рыцарства.
Образец для подражания: рыцарские романы
Небывалый взлет турнирного движения на севере Франции в 70-80-е гг. XII в. и возникающий в это время рыцарский роман находят покровителей в лице одних и тех же князей. Стоит ли удивляться присутствию темы Т.ов на страницах всех романов Креть-ена де Труа и в многочисленных сочинениях его последователей («Сон Нансейский», «Т. в Шованси», «Гильом Дольский» и др.). Изначально в описании Т.ов романы - кривое зеркало правды жизни; их реализм - в отражении этических устремлений рыцарства. Т.ы интересны как путь к славе идеального рыцаря, «le meillor chevalier del monde», понятой как способ социального преуспевания; и само по себе честолюбие предстает первой добродетелью и единственно оправданным мотивом поведения героя. Идеальные герои Кретьена - Эрек, Клижес, Ланселот, Говен - либо обнаруживают полное пренебрежение захватом добычи, либо своей щедростью и великодушием немедленно обращают ее в ту же славу и признательность со стороны облагодетельствованных противников. Надуманно по существу, но оттого еще более симптоматично изображение Т.ов чередой славных поединков. Ярмарка тщеславия, романные Т.ы в большей мере рассчитаны на публику и зрелищность. В этой связи еще одно существенное отступление от реальной картины Т.ов касается присутствия и роли женщин. В романе Кретьена «Рыцарь Телеги» женщина, королева Геньевра, председательствует на Т.е, который организован по просьбам женщин - дам и девиц королевства Артура, нетерпеливо стремящихся выбрать себе наилучших мужей и усматривающих в Т.е наилучший к тому способ. Явившийся инкогнито рыцарь в первый турнирный день одерживает верх над всеми. Наблюдая за Т.ом с возведенной для дам деревянной трибуны, королева догадывается, что неизвестный участник - не кто иной, как ее возлюбленный Ланселот. Чтобы удостовериться в этом, через посланца она предписывает тому, как именно в разные дни он должен сражаться - побеждать или проигрывать. Повиновение Ланселота выдает его, и в последний день Т.а он побеждает всех. В итоге все дамы и девицы пожелали себе в мужья лишь одного Ланселота; когда же он отказывается от их предложений, в крайнем отчаянии они принимают обет в текущем году вовсе не выходить замуж. В рыцарских романах с момента их возникновения женщины завладевают Т.ами и манипулируют ими по своей прихоти - мужская игра под женским каблуком кажется почти пародией на турнирную практику, известную нам по другим источникам рубежа XII и XIII вв. Между тем, при всей отвлеченности романных образов, они рождают идеалы турнирного и рыцарского быта с самыми серьезными последствиями для дальнейшей истории Т.ов, вылившейся вскоре в род симбиоза Т.ов и романов.
Насколько авторы романов в изображении Т.ов изначально готовы пренебречь всяким жизненным правдоподобием, настолько рыцари в конце концов делаются падки на возможно более буквальное воплощение почерпнутого из романов в жизни. Лучше соответствующая запечатленному в романах рыцарскому этосу новая форма Т.ов в виде серии рыцарских единоборств (ст.-фр. jouste, откуда ср.-в.-нем. tjoste) развилась в сер. XIII в.; сначала сражаются сразу несколько пар рыцарей, позднее одновременно происходит лишь один поединок, хотя по-прежнему участники разбиты на две команды. Зато нет больше пленений и выкупа побежденных. Переход от беспорядочной свалки к правильным поединкам, нарастающая регламентация всех сторон турнирного быта минимизируют риск; в XIII в. впервые появляется отличное от боевого особое, впоследствии именуемое «куртуазным», оружие -оканчивающиеся «короной» турнирные копья и затупленные мечи. Подобно Говену или Клижесу романов Кретьена де Труа, рыцари теперь сходятся не в чистом поле. Доступ на обнесенное палисадом или рвом ристалище охраняют сержанты; гарантирующий от убийственного лобового столкновения барьер между несущимися навстречу всадниками возникает не ранее XIV в. Грезя о славных временах короля Артура, под именами Ланселота и Сагремора, Персеваля и Говена рыцари подражают их подвигам на разновидности Т.ов, «круглых столах»: они входят в ограду, вешают на нее щиты и ждут вызова - удара копьем в свой щит; будучи побеждены, покидают ристалище, а одержав верх, водружают щит на прежнее место с тем, чтобы продолжить игру. Со страниц «Ивейна» Кретьена де Труа переходит в жизнь другой род Т.ов, pas d'armes, подразумевающий защиту с оружием в руках некоего места, например, моста или брода, в схватках со всеми, кто только того пожелает. Новый способ проведения Т.ов позволяет зрителям не пропустить ничего интересного. Коль скоро к сер. XIII в. Т.ы - в усугубляющейся мере игра и построенный на публику спектакль, из романов воспринята идея сооружать трибуны для зрителей. Как в романах, трибуны имеют своих «королев». Присутствие на Т.ах женщин стало совершившимся фактом к кон. XIII в. Род эротической демонстрации отваги и бескорыстия, школа куртуазного служения даме, Т.ы представляются рыцарям еще и ярмаркой богатых и знатных невест, где каждый может вытащить счастливый билет. С кон. XII в. множество романов повествует о том, как могущественный король, желая найти наилучшего мужа для своей единственной наследницы, организует Т. и отдает победителю дочь и королевство. Идеал покоряет настолько, что ок. 1281/1282гг. наТ.ев Магдебурге роль подобного приза играет городская потаскуха; победителю пришлось на ней жениться. Приз лучшему турнирному бойцу, какую-нибудь драгоценность или диковинную вещь, например, живой геральдический символ - настоящего льва, по традиции вручают женщины. В XV в. они уже участвуют в решении вопроса о допуске на Т.ы. Тем не менее последние давно не обходятся без признанных специалистов в области Т.ов и геральдики, герольдов - изначально жонглеров, занятых прославлением своих благодетелей, чья компетенция, однако, с XIII в. расширилась настолько, что те выступают в роли распорядителей, судей и посредников, в частности, отождествляя турнирных бойцов; на Т.ах активно развивается геральдика - чья эстетика восходит к турнирной зрелищности -в ответ на возрастающее недоверие к родовитости противника. По мере того, как рыцарство превращается в замкнутое сословие, выбор соперника значит больше, чем прежде. Аристократизация Т.ов наиболее заметна в Германии, где с XIII в. наблюдается тенденция ограничить число участников прирожденной знатью в четвертом колене или даже одними посвященными в рыцарское звание, как само участие в Т.ах наконец делается доказательством принадлежности к знати; в позднее средневековье на немецкие Т.ы стремятся не допускать заодно и опорочивших рыцарское звание - клятвопреступников, клеветников, трусов, прелюбодеев, разбойников с большой дороги. Отразившие тягу рыцарства к культурному самоопределению, Т.ы стали формой экспорта рыцарской идеологии и культуры с присущими ей языком и символами в общеевропейском масштабе.
Оппоненты: церковь
Церковь, имевшая собственные рецепты умиротворения рыцарского общества, а именно Божий мир и крестовые походы, обнаруживала решительное неприятие Т.ов; впервые - в 11130 г. на провинциальных церковных соборах в Реймсе и Клермоне и затем на Втором (1139 г.) и последующих Латеран-ских соборах римско-католической церкви. Возобновлявшиеся на протяжении двух столетий церковные запреты грозили турнирным бойцам небесными и церковными карами (в частности, лишением убитых на Т.ах церковного погребения) - хотя и менее суровыми, нежели в иных случаях нарушения мира. Т.ы рисуются клирикам ловушкой дьявола, лукаво желающего отвлечь христиан от праведных военных предприятий: с большей пользой для себя и христианского мира убитые и покалеченные на Т.ах могли бы пострадать за Гроб Господень. Еще хуже то, что Т.ы калечат и* души, так как будят в них самые гнусные наклонности, тщеславие и злобу, суть та же азартная игра, что кости. В XIII в. Жак Витрийский в одной из своих проповедей «к рыцарям» усматривает в Т.ах все семь смертных грехов: гордыню, по причине стремления к мирской славе; зависть, ибо каждый ревнует к славе другого; гнев, из-за грозящих ранением и смертью ударов, кои приходится парировать; жадность, поскольку победитель завладевает лошадью и оружием побежденного; чревоугодие, на сопровождающих Т.ы пирах; отчаяние, вследствие поражения и понесенного урона; наконец сладострастие, из стремления к распутным женщинам, мерзостного расположения которых участники Т.ов бесстыдно добиваются. Любителей Т.ов, легкомысленно не внемлющих душеспасительному увещеванию, искушенный в таких делах составитель пособия для проповедников Джон Бромьярд (XIV в.) советует запугивать страшными рассказами о том, как черти летают над полем Т.а, притворяясь воронами, или же - какие адские муки ожидают турнирных бойцов на том свете: не в силах снять навсегда приставшие к телу доспехи, те плавают в зловонной сере и, вместо привычных им объятий распутниц, сами становятся объектом похотливых домогательств со стороны сладострастных адских жаб. Со слов клерикальных писателей, раскаяние подстерегает турнирных бойцов, из кого получаются отменные крестоносцы. Четвертый крестовый поход, в самом деле, ведет свою историю от проповеди Фулька из Нейи на Т.е вЭкри 1198 г.
Тем не менее клерикальная отповедь Т.ам бывала услышана мирянами в краткие периоды подготовки очередной экспедиции в Святую Землю, но зато с редкой бесцеремонностью игнорировалась ими в иное время. Фатальная неэффективность критики Т.ов со стороны церкви, очевидно, удостоверяет их беспримерную роль в самоорганизации и самосознании рыцарского общества. В красочных описаниях Т.ов на страницах рыцарских романов и других текстов, составленных на потребу публике, церковный протест и сами клирики попросту не упоминаются, как если бы никакого затруднения и не существовало. Ангажированные рыцарской аудиторией писатели спешат придать Т.ам более респектабельный и даже благочестивый ореол. Такова, в частности, впервые пересказанная в самом кон. XII в. Уолтером Мепом и впоследствии популярная история о рыцаре, накануне Т.а всегда ходившем к мессе: однажды тот увидел, что вместо него на Т.е сражается божий ангел (подругой версии, Матерь Божья) и от его скромного имени захватывает в плен столько именитых графов, сколько месс в тот самый день рыцарь прослушал. Трубадуры описывают крестовые походы как Т.ы между силами добра и зла, а в «Видении о Петре Пахаре» англичанина Уильяма Лен-гленда (XIV в.) сам Христос представлен турнирным бойцом в схватке с сатаной, несправедливостью и смертью, так что еще через столетие, в 1428 г. испанский король и его рыцари выступают на Т.е, переодевшись в Бога и двенадцать апостолов. К этому времени церковь кажется уже не слишком озабоченной Т.ами - как вследствие упадка турнирного движения, так и по причине изменения правил, делавшего их менее опасными. Между тем формального запрета Т.ов из канонического права никто не вычеркивал, и надо было быть папой Иоанном XXII, чтобы в 1316 г., признавая поражение церковной пропаганды, положить начало практике выдачи специальных разрешений на проведение Т.ов подтем извинительным предлогом, что они позволяют... подготовиться к крестовому походу.
Перерождение: придворный праздник
В отличие оттого, что утверждается в рыцарских романах, долгое время Т.ы представляются многим развлечением, в целом мало соответствующим королевскому достоинству помазанника божьего. До сер. XIV в. французские Капетинги их игнорируют - снося участие в Т.ах своей ближайшей родни, но только не наследников - либо прямо запрещают. Помимо душеспасительной стороны дела, они озабочены тем, чтобы резервировать военный потенциал французского рыцарства за «войной короля» - включая все те же крестовые походы, - а также ограничить возможности баронов королевства бесконтрольно собирать вооруженных людей и интриговать против короля и королевской политики. Именно такую роль Т.ы сыграли в английском конституционном кризисе, увенчавшемся в 1215 г. «Великой хартией» Иоанна Безземельного. Не случайно в 1194 г. его брат Ричард Львиное Сердце предпринимает беспрецедентную попытку поставить Т.ы под королевский контроль - ограничив число мест их проведения пятью и обусловив участие в Т.ах внесением залога и покупкой специальной королевской лицензии; нарушителей установленного порядка ожидали тюрьма, изгнание и конфискация земель. С другой стороны, английские Плантагенеты личным участием в Т.ах охотнее разыгрывают роль лидеров рыцарства. В позднее средневековье из недоброжелателей Т.ов средневековые правители делаются их покровителями и участниками, само проведение Т.ов -почти регалией, королевской прерогативой; именно этот способ демонстрации собственной независимости от навязчивой французской короны избирает в 1341 г. король Мальорки. Частота проведения Т.ов теперь в большей мере подчинена личным склонностям, минутным настроениям, политической игре того или иного государя. Так, во Франции при короле Карле V Мудром Т.ов проходило мало, при Карле VI Безумном, в глазах современников, слишком много; последний и сам садился в турнирное седло, хотя иные из его подданных по-прежнему полагали, что королю это не к лицу. Наследовавшие тому Карл VII и Людовик XI оставались к Т.ам равнодушны или подозрительны, не участвовали и не потакали, а дело Т.ов находилось в руках их политических конкурентов - каковы, в частности, фешенебельные Т.ы при дворах бургундских герцогов Филиппа Доброго и Карла Смелого или герцога Анжуйского Рене, номинального короля Неаполя и Сицилии. Отношение к Т.ам при французском дворе решительно переменилось фактически лишь на рубеже Нового времени в правление Карла VIII, Людовика XII, Франциска I, и то же почтение к рыцарским традициям в качестве новой модели поведения правителя в первой половине XVI в. с еще большим блеском демонстрируют император Максимилиан I, английский король Генрих VIII, князья Саксонии и Баварии.
К кон. XIII в. уже не проводились Т.ы в изначальном и собственном смысле слова, и сходят на нет вытеснившие их правильно организованные серии рыцарских поединков, как в нач. XIV в. исчезают «круглые столы». Т.ы теряют свое значение в реальном быте позднесредневекового рыцарства, обратившись в дорогостоящую и изощренную придворную забаву. Столь решительной переменой социального адреса Т.ов увенчалось вполне преемственное формальное развитие. Призванная некогда оградить рыцарство от проникновения постороннего элемента, аристократизация рыцарской игры в конце концов сыграла с ней злую шутку. К позднему средневековью обогащение и социальный подъем на Т.ах уже практически невозможны, зато материальные издержки красивой жизни таковы, что едва ли по средствам большинству знати, даже если выпестованные Т.ами ценности разделяются всеми. Чаяния идеала подкосила его возвышенность, как переменилось само рыцарство и мир вокруг. Очевидно, в силу относительного консерватизма рыцарской культуры позднесредневе-ковой Германии, в немецких землях дольше и определеннее Т.ы остаются существенным элементом рыцарского самосознания. В то самое время, как во Франции и Англии Т.ы окончательно сделались прерогативой королей и титулованной знати, здесь складываются т. н. турнирные общества, занятые организацией рыцарских Т.ов и спонсирующие выступления малоимущих товарищей, - один из путей консолидации знати перед лицом внешних угроз и воплощение способности рыцарства самостоятельно решать свои дела по своим рыцарским правилам. Инспирированный ими всплеск турнирного движения на юго-западе Германии в 1479-1487 гг. - одна из последних и отчаянных попыток немецкого рыцарства отстоять посредством Т.ов свое положение и неповторимый стиль жизни перед лицом князей и богатых бюргеров.
Дело престижа, помпезные костюмированные и театрализованные придворные Т.ы, не без сценария и декораций, часто приурочены к разного рода празднествам, по случаю свадьбы, коронации, заключения мира или союза, и сопровождаются праздничной мессой, шествиями, обедами и балами. В прямой связи с Т.ами развиваются многие элементы придворной культуры, включая рыцарские ордена св. Георгия в Венгрии, Подвязки в Англии. Т.ы рассматриваются как род изящных искусств и вызывают к жизни обширную, с XV в., литературу - гербовники, специальные руководства (наиболее разработанное, Traicté de la forme et devis d'ung tournoy, ок. 1455/1460 гг., принадлежит Рене Анжуйскому) и иллюстрированные рассказы о Т.ах (особенно декоративна серия рукописей Саксонских курфюрстов, и кульминация жанра - гравюры Ханса Бургкмайра, повествующие о Т.ах с участием Максимилиана I). Условия Т.ов становятся все более искусственными по отношению к военному делу. Турнирное вооружение давно не похоже на боевое, оно перегружено и превращает рыцаря в неподвижную куклу, так что иногда его водружают в седло посредством лебедки. Напротив, другое обличие позднесредневековых Т.ов - престижные поединки с боевым оружием (à outrance), существующие на периферии обычной военной активности, - каковы нашумевшие в свое время joustes de Saint-111еуеП, близ Кале,в 1390 г., когда французские рыцари Бусико, Рено де Руа и сир де Санпи в течение месяца сражались со всеми желающими. Одну из наиболее экзотических девиаций былых традиций рыцарских Т.ов явили позднесредневековые города Фландрии, Германии, Италии, падкие на идеалы рыцарской культуры и примечательным образом усматривающие в организации Т.ов эффективный способ демонстрации собственного богатства и самостоятельности. В Лилле или Меце, во многих итальянских городах подобные Т.ы были у истоков ежегодных городских фестивалей.
Литература: Baldwin J.W. Jean Renart et le tournoi de Saint-Trond: une conjonction de l'histoire et de la littérature // Annales ESC, 1990, № 3. P. 565-588; Barber R., Barker J. Tournaments, Joust, Chivalry and Pageants in the Middle Ages. Woodbridge, 1989; Duby G. Féodalité. P., 1996;Kurras L. Ritter und Turniere: Ein höfisches Fest in Buchillustrationen des Mittelalters und der frühen Neuzeit. Stuttgart, Zürich, 1992; Das ritterliche Turnier im Mittelalter. Beiträge zu einer vergleichenden Formen- und Verhaltensgeschichte des Rittertums / Hrsg. v. J. Fleckenstein. Göttingen, 1985.
И. В. Дубровский