РЫЦАРСТВО
РЫЦАРСТВО - P.o - сложное и многоплановое понятие. Слово «рыцарь» (лат. miles, caballarius, фр. chevalier, англ. knight, ит. cavalière) нередко буквально значило «всадник», но Р.о - это не «кавалерия». «Рыцарями» называли благородных сеньоров, однако Р.о не может быть отождествлено со знатью и сеньорами. Наконец - и, возможно, в первую очередь, - с понятием Р.а связывается определенная этическая модель, различные элементы которой стали результатом взаимодействия церковной и аристократической культур. С этой точки зрения Р.о в той же мере социально-политический институт, в какой -социокультурная фикция, и подлежит рассмотрению в двух аспектах - как часть реального и как часть воображаемого мира средневековья.
Рыцарство и сеньориальный строй
Хотя подобный феномен Р.а возникает в источниках не ранее времени высокого средневековья, его предысторию следует искать в глубине столетий. Согласно одной из точек зрения - в римских административных структурах (К.-Ф.Вернер). Термин militare (букв, «служить солдатом») в античном Риме применялся не только к военной, но ко всяким видам государственной службы. Римские магистраты (milites) при вступлении в должность в знак передаваемой им публичной власти опоясывались мечом (cingulum militiae). С распадом империи их функции и статус перешли к лицам, представлявшим публичную власть в варварских обществах. Они и осуществляли militia на манер римских магистратов. Как и в поздней империи, в средние века государственная служба была связана с передачей оружия тем, кто правил от имени власти.
Р.о, далее, возводят и к некоему германскому военному институту. У германцев война была окружена ореолом особого почитания, а престиж воина был чрезвычайно высок. Вручение оружия молодому германцу означало признание его совершеннолетним, а право носить оружие было своеобразным символом свободы. Раннесредневековое общество существует ради войны, и война является важнейшей ценностью; сама структура общества была подчинена ее потребностям. В варварских государствах существовал слой профессиональных воинов, составляющих свиту (comités) предводителей, которым они служили. С эпохи Меровингов для обозначения вооруженных слуг правителей применялись термины «верный» (fidelis), «вассал» (vassus, vassalus, первоначальное значение - раб); такие слуги были не только у франков, но и у вестготов (букцел-лярии), а также лангобардов (газинды) и т.д. Это могли быть простые воины, скромного происхождения и не обладавшие публичной властью. Но их роль в обществе, где войне были подчинены многие сферы жизни, являлась значительной.
Война занимала важное место в политике Каролингов, стремившихся к расширению территории государства. В каролингскую эпоху военная служба требовалась уже не от всех свободных, но от тех, кто имел средства приобрести все более дорогостоящее вооружение. Раздача бенефициев, благодаря которым воины должны были улучшить уровень своего вооружения, и успехи военной техники привели в VIII в. к возрастанию значения тяжеловооруженной кавалерии. Во многом усиление ее роли объясняется внедрением на христианском Западе стремени и подковы, обеспечивших лучшую маневренность конного воина. Существовала точка зрения (Л. Уайт), согласно которой именно эти технические усовершенствования привели к разделению общества на рыцарей и крестьян и в конечном итоге - к возникновению феодализма. Содержание и экипировка конного воина отныне ложится тяжелым экономическим бременем на общество. Таким образом, согласно Г. Бруннеру, установление тесной связи между вассалитетом (службой) и бенефицием (землевладением) - т.е. складывание феодальных структур -было следствием развития военной техники и введения тяжелой кавалерии.
Более распространенная историографическая теория связывает социальный подъем Р.а (milites, «воинов» - это слово употребляется в источниках взамен каролингских определений vassus и fidelis) с упадком ок. 1000 г. унаследованных от каролингского времени структур публичной власти. Характерная черта этого смутного времени - строительство замков. В условиях феодальной анархии реальная власть переходит к их хозяевам, шателенам, живущим в окружении воинов. Военно-политическое лидерство замков становится базой нового сеньориального господства воинов над окрестным земледельческим населением. Прежде существовавшая в обществе фундаментальная оппозиция «свободные/несвободные» сменяется другой - «воюющие/трудящиеся». Тенденция к сближению milites со знатью наиболее отчетливо выражена в Центральной Франции - здесь большая часть milites состоит на службе у мелких сеньоров, и на этом уровне слияние milites и nobiles происходит уже в нач. XII в. В других регионах (Империя) milites - скорее вооруженные слуги знати и противопоставляются nobiles - слияние имеет место не ранее кон. XII - нач. XIII вв. Как бы то ни было, milites в это время рассматриваются в качестве аристократии второго сорта.
Теоретически рыцарское звание никогда не провозглашалось наследственным. Доступ в ряды Р.а осуществлялся посредством особой процедуры посвящения, получившей распространение к кон. XII в. С сер. XII в. рыцари рекрутируются почти исключительно среди сыновей рыцарей, и Р.о имеет тенденцию превращения в наследственную касту. Постепенно создаются юридические препятствия для посвящения в рыцари неблагородных. В некоторых регионах (Империя, Каталония, Сицилия) статус и привилегии Р.а гарантируются законодательством. С 1154 г. в норманнской Сицилии ассизы Ариано требуют от соискателя рыцарского звания указать рыцаря среди своих предков. В 1186 г. Фридрих Барбаросса запрещает доступ в ряды Р.а священникам, дьяконам и крестьянам. В XIII в. в Мельфийских конституциях Фридрих II разрешает посвящать в рыцари только сыновей рыцарей. Анжуйские кутюмы, «Установления» Людовика Святого того же времени утверждают мысль о том, что всякий рыцарь должен вести свое происхождение от знатных родителей, обладающих рыцарским статусом и земельными владениями. XIII в. - период максимального сближения Р.а и знати.
Будучи связаны оммажем, процедурой вручения себя в руки сеньора, рыцари были обязаны ему службой: главными видами вассальных обязательств были военная служба, auxilium, и consilium - участие в заседаниях сеньориальной курии, иныхсудебно-полицейс-ких мероприятиях сеньории. Нередко рыцарь приносил оммаж сразу нескольким сеньорам, и из этого проистекала большая путаница в вассальных обязательствах, поэтому со временем был введен особый вид оммажа - т.н. homa-gium ligium, который обеспечивал преимущественную непосредственную службу одному сеньору. Во Франции военные обязанности рыцарей были ясно определены в «Установлениях святого Людовика». Вассалы короля были обязаны ему 40-дневной военной службой (ost), a по истечении этого срока служили за плату, но если королевство находилось в опасности, то служили бессрочно и без вознаграждения. В специфических случаях - как, например, в государствах крестоносцев, согласно Иерусалимским ассизам, - вассальная служба могла вообще принимать бессрочный характер. В нач. XIII в. Филипп Август по идее мог рассчитывать на армию в 3000 рыцарей, но реально в военное время ему удавалось собирать лишь 350-400 вассалов. С XII в. в Англии и Франции многие рыцари предпочитают избавляться от обязательной службы, заплатив специальный налог, т.н. ecuage, за счет которого сеньор нанимает наемников.
Как правило, ритуал посвящения требовал больших затрат, и уже в XII в. многие представители знати предпочитали фактически оставаться оруженосцами (в Англии они назывались squires, сквайры, во Франции и Италии damoiseau и donzello). Посвящение в рыцари становится менее необходимым, когда понятие знатности уточняется, очерчиваются его юридические аспекты, утверждается первостепенное значение происхождения. Число прошедших формальное посвящение резко уменьшается. Известный французский полководец и коннетабль Франции XIV-в. Бертран Дюгек-лен стал рыцарем лишь в возрасте 34 лет. Постепенно посвящение в рыцари становится всего лишь декоративным ритуалом, а рыцарское достоинство - почетным титулом, приобретаемым в конце карьеры. В XIV-XV вв. Р.о могло пополняться за счет неблагородных - во Франции специальные королевские письма, lettres d'anoblissement, в исключительных случаях предоставляли людям низкого происхождения рыцарское достоинство.
Рыцарство и клерикальная идеология
Рыцарский этос представляет собой сложный продукт взаимодействия военной системы ценностей и христианских нравственных устоев. Христос был против насилия и кровопролития. Но уже в Новом Завете можно обнаружить некоторые намеки на возможность совмещения христианства и войны. (Лук. 7,1-10; Деян. 10,1-48). Проблема отношения к войне становится предметом интенсивной рефлексии в раннем христианстве. Тертулли-ан (II-III вв.), Лактанций (III-IV вв.) полагали, что военная служба несовместима с христианством. Многие христиане стали мучениками, отказавшись от службы в римской армии, противопоставляя ей служение Христу - militia Christi. Дилемма первых христиан состояла в том, чтобы быть воином или быть христианином. Более сдержанную позицию в этом вопросе занимал Ориген (III в.). С признанием христианства государственной религией в отношении христиан к войне появляются новые нюансы. Попытку примирить христианство и войну предпринял Августин, разделив все войны на несправедливые, цель которых - грабеж и обогащение, и справедливые, которые ведутся ради защиты интересов христианства. Солдат может быть христианином и защищать церковь от ее врагов, и подлинная миссия христианского воина, по Августину, состоит в поиске мира и справедливости.
В меровингскую эпоху церковь нуждается в защите и рассчитывает найти ее в лице светской власти. Попытки решить проблему своими средствами ведут к обмирщению и военизации церкви. Церковь сознавала противоречие между военными ценностями и христианством, и церковные соборы настрого запрещают клирикам брать в руки оружие. На практике дело ограничивается установлением покаянных штрафов. Всякая война против язычников рассматривалась как справедливая (bellum justum), ее участник - как праведный воин (Justus bellator) и защитник христианской церкви. Павшие на поле брани в войне с язычниками получали прощение грехов и даже причислялись к мученикам. Бранный подвиг архангела Михаила, предтечи всех христианских воинов, образ ангельского воинства, окружающего престол Господень, дополняют и развивают культы других святых воинов - св. Маврикия, св. Георгия, св. Лаврентия. Важным моментом в милитаризации религиозности и сакрализации войны становится литургия. При Каролингах молебны и мессы перед битвой стали обычным делом. В литургических книгах начиная с X в. появляются формулы освящения и благословения оружия. Вручение освященного оружия во время коронации и других публичных манифестаций власти было той привилегией, которой удостаивались светские правители. Церковь брала на себя труд нравственного воспитания светских государей. Зерцала VIII-IX вв. (Ионы Орлеанского, Хинкмара Реймсского и др.) формулировали и популяризировали этический идеал, подразумевавший защиту церкви и ее служителей, помощь вдовам и сиротам, защиту королевства от внешних врагов и борьбу против врагов христианства. Эти принципы церковь поначалу пыталась навязать светским правителям, а в момент ослабления центральной власти - усилившимся шателенам и их рыцарям. Литургические обряды вручения оружия предназначались сначала для королей, но постепенно распространились вниз, охватывая все слои аристократии, - так был подготовлен обряд посвящения в рыцари.
Ок. 1000 г., видя в процессах, связанных с ослаблением королевской власти, угрозу для себя, церковь выступает организатором движения Божьего мира. Разработанные в постановлениях церковных соборов и на ассамблеях Божьего мира рыцарские клятвы, предусматривавшие отказ от вымогательств и насилия в отношении церквей и всех «безоружных» (inermes), оказали большое влияние на последующее развитие рыцарской идеологии. Церковь призывала воинство поднимать меч лишь в защиту ее интересов. Идея bellum justum получает все большее признание. Война, которая была предписана папой и имела цель защитить церковь, считалась справедливой. В процессе этизации и сакрализации войны в это время большую роль сыграло движение за церковную реформу. Вассалы апостолического престола -fidèles sancti Petri - привлекаются папством для борьбы с внешним врагом. Кульминацией этих усилий явились крестовые походы, давшие возможность направить энергию воинственных рыцарей на борьбу с «неверными». Как древние евреи, завоевывавшие землю обетованную после исхода из Египта, так крестоносцы становятся в свою очередь избранным народом, рыцарями Христовыми (milites Christi). Вскоре термин milites Christi будет использован применительно к духовно-рыцарским орденам (тамплиерам и госпитальерам), в создании которых получил наиболее полное воплощение замысел сочетания военного и монашеского идеалов. Основание этих орденов увенчало развитие церковной доктрины войны. В своем сочинении «Похвала новому рыцарству» Бернар Клервоский прославил войну против неверных. Беспечных и тщеславных светских рыцарей (militia saeculi) он противопоставил сражающимся во славу Христову тамплиерам (militia Dei). Конечно, Р.о отнюдь не в полной мере усвоило те ценности, которые проповедовали Григорий VII, Урбан II и Бернар Клервоский, но влияние христианства на формирование рыцарской этики и идеологии было существенным.
В общественной мысли у Адальберона Ланского и Герарда Камбрейского (XI в.) «воюющие» (bellatores) противопоставляются «трудящимся» (laboratores) и «молящимся» (oratores). Функции этих ordines строго определены, и их гармоническое взаимодействие, с точки зрения христианских писателей, обеспечивало стабильность и само существование общества. В сер. XII в. Иоанн Солсберийский в своем Policraticus подытожил эти размышления и создал развернутую политическую концепцию общества. В основе ее - идея тела, все части которого имеют лишь им присущие функции. Голова - государь, стоящий над всеми; ноги -крестьяне, ремесленники и пр.; они питают тело и подчинены голове. При помощи рук государь действует, вооруженные руки - это рыцари (milites), они послушны государю. Но голова подчиняется душе -духовенству, церкви. Согласно схеме Иоанна Солсберийского, избранный Богом государь правит от его имени, наставляемый епископами, управляя в свою очередь рыцарями и тем самым служа Богу.
Нигде представления о Р.е не проявляются так ярко, как в ритуалах посвящения в рыцари, восходящих к символическим процедурам передачи оружия. Древнейший документально зафиксированный обряд посвящения относится к кон. XII в. и происходит из Южной Италии (Беневенто). В нем уже явственно ощущается клерикальное влияние: сначала произносятся молитвы, затем следует благословение меча, копья, щита и шпор и вручение новому рыцарю перечисленного оружия, далее - призывы защищать церковь, вдов и сирот и обращать оружие против врагов святой церкви. Наиболее полное описание церемонии посвящения в рыцари мы находим у епископа Ман-дского Гильома Дюрана. В кон. XIII в. он собирает воедино большинство встречающихся до сих пор формул благословений и превращает обряд в некое литургическое таинство. Если на ранних этапах церковь лишь благословляла меч и другое оружие (benedictio ensis et armorum), то теперь церковь сама опоясывала мечом нового рыцаря (benedictio novi mi litis). По Гильому Дюрану, епископ после обедни приступает к благословению меча, который лежит обнаженным на алтаре. Он берет меч и со словами «Опоясываю тебя мечом» передает его новому рыцарю. Затем он целует посвященного и дает ему легкую пощечину (alapa); после чего старые рыцари надевают новому шпоры. Посвященный рыцарь призывается защищать вдов, сирот и божью церковь. Обобщенное видение обряда дает Рамон Льюль. С его точки зрения он должен происходить в один из церковных праздников. Посвящаемому в рыцари следует прежде всего принести покаяние в грехах. Накануне посвящения он соблюдает пост и ночь проводит в молитвах, затем утром, прослушав мессу, подходит к священнику, преклоняет перед алтарем колена, а старый рыцарь опоясывает его мечом, целует посвящаемого и дает ему пощечину. Таким образом, эволюция ритуала в XIII-XIV вв. приводит ко все большей его клерикализации, в частности за счет символической интерпретации его составных элементов. Так, в поэме L'Ordene de chevalerie (между 1230 и 1250 гг.), где говорится, как мусульманский государь Саладин попросил своего христианского пленника Гуго Тивериадского посвятить его в рыцари и объяснить ему символику обряда посвящения, ванна перед облачением в доспехи сравнивается с купелью крещения, тонкий лен одежд символизирует чистоту, пурпур - кровь, проливаемую за идеалы церкви, белый пояс должен оградить рыцаря от греха сладострастия, черные штаны олицетворяют землю, куда каждый вернется, шпоры - храбрость и рвение в служении Господу, меч - верность и преданность, а также защиту слабых и бедных.
Рыцарство и литература
По Кретьену де Труа, Р.о приобрело славу в Греции; затем рыцарственность вместе с высшей образованностью перешли в Рим и оттуда во Францию. В кон. XIII в. Рамон Льюль пишет первое теоретическое сочинение о Р.е - «Книгу о рыцарском ордене». Заимствуя этимологию Исидора Севильского (miles - один среди тысячи), он утверждает, что в смутную эпоху, когда были попраны законы и справедливость, для восстановления порядка народ был разделен на тысячи и во главе каждой был поставлен самый преданный, сильный, храбрый и образованный - miles, рыцарь. Каждому из таких избранных рыцарей дали лошадь - самое благородное животное - и оружие. Р.о, по мысли Рамона Льюля, призвано к высокой миссии. Первая его задача - защищать святую веру католическую. Рыцарю надлежит блюсти справедливость, сражаться против воров и убийц; он должен быть добродетельным и остерегаться греха. С этой точки зрения необходимо исправить нравы дурного Р.а и ограничить число посвященных - чтобы стать рыцарем, совершенно необходимы не только высокое происхождение, но и такие добродетели, как истинная вера, мужество, щедрость и пр.
Льюль, таким образом, впервые теоретически суммирует рыцарский идеал, разработка которого до сих пор оставалась в сфере литературы chansons de geste и рыцарского романа. Начиная с «Песни о Роланде» два полюса, вокруг которых вращалась литературная модель воинского этоса, - доблесть (ргоесе) и мудрость (sageté). Обладание такой рыцарской добродетелью, как доблесть, предполагало храброе поведение в бою, продиктованное стремлением избежать позора и поиском военной славы. Под мудростью подразумевались жизненный опыт и проницательность. Гармоническое равновесие sageté и ргоесе порождало такое качество, как мера (mesure, maze). Доблесть без мудрости безрассудна, но мудрость без доблести может привести к подлости. Роланд обрекает на смерть в неравной схватке с полчищами сарацин двенадцать пэров Франции из одного опасения быть заподозренным в недостатке доблести. Не желая подвергать безрассудному риску жизнь своих рыцарей, Вивьен из «Песни о Гил ьоме», напротив, делает выбор в пользу sageté и maze, оставаясь при этом доб-лестным воином, готовым умереть, но не сдаться врагу. Другая добродетель, воспеваемая в эпосе, - верность своему сеньору. В жестах о «мятежных баронах» - «Жирар де Руссильон», «Рено де Монтобан» и «Раульде Камбре» - рассматриваются правовые аспекты вассальных отношений и возникающие на их почве моральные конфликты. Так, Бернье, вассал Рауля де Камбре, оказывается вовлеченным в конфликт между сеньором и своей семьей. Несмотря на все несправедливости, чинимые его родственникам, Бернье заявляет: «Мой сеньор Рауль хуже Иуды, но он мой сеньор. Он дарит мне лошадей и одежду, оружие и дорогие шелковые ткани из Багдада. Я не изменю ему за все сокровища Дамаска, даже если все скажут: «Бернье, ты вправе ему изменить»». Он решается, тем не менее, покинуть сеньора, когда тот, разгоряченный от выпитого вина (в разгар поста!), схватив палку, бьет ею своего вассала. Поэтов и их читателей волнует проблема, до каких пределов можно терпеть несправедливость и неблагодарность сеньора. Как и доблесть, верность не может быть безоглядной. Рыцарь - не холоп. Верность умеряется личным достоинством, родовой честью, лишь отчасти понятой как благородство крови. Истинное величие души нуждается в систематическом подтверждении. Герои рыцарской литературы приходят на помощь слабым и униженным, даруют пощаду поверженному врагу, щедростью они равны королям. Визитной карточкой воспитанных в себе возвышенных и благородных чувств, ставящих идеального рыцаря вровень с земными владыками, предстает куртуазная любовь, как правило, неженатого мужчины, «юноши», к супруге сеньора, которому тот служит, - возможно, поэтическое преломление реального быта сеньориального замка. Выпестованный провансальской лирикой трубадуров идеал нашел своего хрестоматийного героя в романном образе «лучшего рыцаря в мире» Ланселота, сгорающего от любви к королеве Геньевре, супруге короля Артура.
Весьма характерен рассказ Кретьена де Труа о Персевале, который вырос вдали от двора короля Артура, но, испытывая безотчетное влечение к рыцарскому образу жизни, в конце концов сам разыскивает рыцарей Круглого Стола. Еще более примечательна литературная история этого персонажа сказания о Граале. Она являет собой образец усугубляющейся христианизации рыцарских преданий, изначально лишь отчасти соответствующих нравственным устоям церкви. Уже у Вольфрама фон Эшенбаха, немецкого интерпретатора романа Кретьена де Труа, идеальный рыцарь Парсифаль поднимает меч в защиту церковных идеалов, становится рыцарем-Христом. В сочинениях французских продолжателей Кретьена де Труа Грааль, первоначально таинственный, но явно профан-ный символ, оказывается чашей, куда струилась кровь распятого Христа. Возвещанная Кретьеном де Труа трансляция идеи Р.а с Востока на Запад истолкована как перемещение религиозных ценностей. В частности, у Робе-ра де Борона обладатель чаши евхаристии Иосиф Аримафейский переносит драгоценный сосуд из Иерусалима в Авалон (Гластон-бери), где и основывает орден хранителей Грааля. Круглый Стол, таким образом, становится подобен тайной вечере. К обретению Грааля, которое может собою увенчать лишь абсолютные рыцарские добродетели, стремятся все рыцари, новый избранный народ.
Р.о - по-своему уникальный феномен средневековой западноевропейской истории и культуры. Лишь на христианском Западе была создана в высшей степени оригинальная военно-аристократическая этика. Сублимировавший военное ремесло, сеньориальный быт и религиозные ценности, рыцарский идеал, даже не будучи оформлен в кодифицированную систему правил, оказывал огромное влияние на поведение средневековой знати, наложил отпечаток на всю западноевропейскую культуру и в конечном итоге явился важным фактором истории личности.
Литература: Бессмертный Ю.Л. Изменение структуры межсеньориальных отношений в Восточной Франции XIII в. // Средние века. Вып. 28. М., 1965. С. 52-69; он же. Рыцарство и знатьX-XIII вв. в представлениях современников (обзор литературы кон. 60-70-х гг.) // Идеология феодального общества в Западной Европе. Проблема культуры и социокультурных представлений средневековья в современной зарубежной историографии. М., 1980. С. 196-221; он же. Феодальнаяреволюция X-XI вв.? // Вопросы истории, 1984, N 1 ; Дюби Ж. Куртуазная любовь и перемены в положении женщины во Франции XII в. // Одиссей. Человек в истории. 1990. М., 1990. С. 90-96; Ефимова Е. Рыцарство. М., 1914; Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987; Оссовская M . Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали. М., 1987; Хёйзинга Й. Осень средневековья. М., 1988; Barber R. The Knight and Chivalry.Woodbridge, 1995; Ваrberо А. L'Aristocrazia nella società francese del medioevo. Bologna, 1987; Bloch M. La société féodale. P., 1968; Borst A. Das Rittertum im Mittelalter. Darmstadt, 1976; Bumke J. The Concept of Knighthood in the Middle Ages. N.Y., 1982; Сhenerie M.L. Le Chevalier errant dans les romans arthuriens en vers des XIIe et XIIIe siècles. Genève, 1986; Contamine P.La guerre au Moyen Age. P., 1980; Idem. La Noblesse au royaume de France, de Phillipe le Bel à Louis XII. P., 1997; Duby G. La société aux XIe et XIIe siècles dans la région mâconnaise. P., 1971; Idem. Guillaume le Maréchal ou le meilleur chevalier du monde. P., 1984; Flori J. Idéologie du glaive. Préhistoire de la chevalerie. P., 1983; Idem. L'essor de la chevalerie. XIe-XIIe siècles. Genève, 1986; Idem. La société chevaleresque. P., 1988; Idem. Chevaliers et chevalerie au Moyen Age. P., 1998 ; Idem. La chevalerie. P., 1998; Gaier С . Armes et combats dans l'univers médiéval. Bruxelles, 1995; Gautier L. La Chevalerie. P., 1884; Genicot L. La noblesse au Moyen Age dans l'ancienne France // Annales E.S.C., 1962, N1. P. 1-22; Jackson W.H. Chivalry in XH the Cambridge, 1994; Köhler E. Ideal und Wirklichkeit in der höfischen Epik.Tübingen, 1956; Le Goff J. Le rituel symbolique de la vassalité//I dem . Pour un autre Moyen Age. P., 1977. P.349-419; Loomis R.S. Arthurian Literature in the Middle Ages. Oxford, 1959; Pastoureau M. La vie quotidienne des chevaliers de la Table ronde. P., 1976; Ritter J.P. Ministerialité et chevalerie. Lausanne, 1955; White L. Jr. Medieval Technology and Social Change. Oxford, 1962.
С. И. Лучицкая