МЕССА
МЕССА (лaт. missa), по мысли теологов, поминовение жертвы, принесенной Иисусом Христом во искупление грехов человеческих, торжественный, официальный обряд общины верующих, преимущественный момент христианского общения. В своем основном ядре обряд видится установившимся по меньшей мере с IV в., до разделения Римской империи на Восточную и Западную, чем вполне объяснима тождественность структуры христианской М.ы в римском католицизме и греко-русском православии. С этого времени М.а - главный обряд всех получивших крещение христиан. Тем не менее сам термин появляется поздно и во множественном числе: так, говорили о missarum solemnia, «праздновании M.», возможно, подразумевая под «М.ами» центральную часть литургии евхаристии, из которой в первые столетия христианства были исключены (missi, «отосланы») не только катехуме-ны, или подготавливающиеся к крещению, но и сами миряне. Слову «М.а» авторы раннего средневековья предпочитали другие выражения, обозначающие содержание, а не форму, - такие, как sanguinis et corporis Christi mysterium, «таинство крови и тела Христовых» (Ратрамн Корбийский, ок. 840 г.), sacrum misterium, eucharistiae sacramentum, «святое таинство», «таинство евхаристии» (Петр Ломбардский, ок. 1155 г.), и поистине тот же дух движет византийско-русским православием, когда М.а выступает под именем theia leitourgia, «божественной литургии». Мемориал, священная трапеза, жертвенное поглощение плоти Бога под видом хлеба и вина, диковинное людоедство - обряд евхаристии представляет собой наиболее полную квинтэссенцию отношений обмена между мирами небесным и земным.
Воскресная служба
В продолжение первых веков христианства каждое воскресенье (dominica dies, «божий день») епископ собирает вокруг себя верующих с тем, чтобы отслужить литургию евхаристии. Обряд распространяется затем на главные дни литургического года; далее, путем передачи полномочий, - на подчиненные епископской кафедре приходские церкви, где народ собирается вокруг священника, которому препоручен церковный приход. Память об этой М.е, изрекаемой епископом, запечатлелась в церковном обиходе и книгах, описывающих литургию евхаристии. Так, во франкских областях и Англии долгое время они сохраняли обычай торжественного благословения, которое произносилось епископом между молитвой «Отче наш» и причастием. Но кто, помимо клира, в самом деле посещал М.у? Христианские писатели III-IVBB. внушают мысль, что верующие валом валят на воскресную М.у, и вроде бы нет повода в этом усомниться, когда речь идет о влиятельных христианских общинах с того времени, как христианская религия получила в Римской империи официальное признание. В действительности, формальная обязанность присутствовать на воскресной М.е налагается на мирян поздно - в ходе форсированной христианизации посредством тяжких трудов религиозной пропаганды, за что берутся, в особенности, франкские государи VIII в. (Миссия). Это кажется совершившимся фактом в IX в., когда клирики стали печься о том, чтобы читать народу по случаю М.ы проповедь на народных языках. С 813 г. церковные соборы затвердили это увещевание пастырям. Одновременно получают распространение гоми-лиарии, сборники проповедей, появившиеся в первые десятилетия правления Карла Великого. Впрочем, обиходная практика проповеди реально распространяется лишь на протяжении XII в., чтобы достигнуть своего апогея в XIII столетии, когда средневековая М.а делается наиболее посещаемой. На востоке Европы, в зоне культурного господства византийского православия, начиная с IV в., а особенно после VIII-IX вв., история М.ы следует иными путями. Здесь монашество сохранило свое исключительное и привилегированное положение. Проповедь существует отдельно от обычного литургического действа и долгое время на Руси ограничена стенами монастырей и пустыней.
Ежедневная месса
Помимо воскресенья, с весьма раннего времени М.у служили по церковным праздникам в память о Христе - на Пасху, Рождество, Вознесение, Троицу, - Богоматери, римских и местных мучеников. Тем не менее ежедневной М.а становится в результате длительного исторического развития. Монастыри королевств Запада положили начало движению, которое оказалось воспринято кафедральными и затем приходскими церквями начиная с XI в. Споры о природе обряда евхаристии, каков бы ни был их накал, никоим образом не затрагивают порядок хождения к М.е и еще меньше - ее структуру, идет ли речь об ученых контроверзах (Ратрамн и Пас-хазий Радберт; Беренгарий Турский) или о требованиях мирян (Аррас, 1025 г.). Происхождением М.ы легко объясняется то обстоятельство, что естественным местом ее совершения долгое время, по-видимому, оставался кафедральный собор и вместе с ним -приходские церкви, которые епископ посещал поочередно в течение года в соответствии с системой stationes, установленной в Константинополе и Риме. Еще в X-XI вв. во время главных церковных праздников все население средиземноморских регионов должно стекаться на «большую М.у» в кафедральные церкви. Ок. 1000 г. incastellamento и более концентрированное расселение сделали приходскую церковь местом сходов жителей под сенью замка. (Деревня). В Каталонии деревенские сообщества в нач. IX в. могут даже основывать церкви и выбирать себе приходского священника. Коммунальное значение обрядности проявляется в этот период настолько, что получает преобладание над ее педагогической и дидактической функцией. Некоторое время сердце средневековых обществ бьется теперь в такт с большими ассамблеями Божьего мира. Монашество все более активно рекламирует себя как идеальный мир. В IX-X вв. М.а приобретает в глазах монахов все большее значение - без конца служится в церквях крупных монастырей; в то время эти потребности могли быть удовлетворены присутствием в монастыре одного единственного священника, обеспечивающего ежедневную литургию евхаристии.
Частная месса
Почему ежедневная служба М.ы имела такой огромный успех? На широкое распространение литургии евхаристии существенно повлияла заинтересованность в ней мирян. Всплеск генеалогической памяти на протяжении XI в. и возрастающее попечение о мертвых начиная, как кажется, с XI в. глубоко преобразовали внешние формы М.ы. Королевские семьи подают пример учреждения навечно заупокойных служб в монастырях и главных кафедральных соборах, инициируя тем самым распространение частных М. В самом деле, связь церквей с аристократическими линьяжами, кодифицированная в libri memoriales, поминальных книгах, ведет к умножению числа М., которые должны быть отслужены за мирян, основателей и вкладчиков церквей («частные М.ы»). Преобразование М.ы из публичной в частную обнаруживается в последней трети IX в., и начиная с 1000 г. наблюдается буквальный взрыв этой практики в Клюни и других монастырях Запада. Это не обходится без последствий. Наиболее зримое - умножение в западноевропейских монастырях числа монахов-священников. Отсюда же вытекает сосредоточение всего литургического действа М.ы в руках священника, который отныне в состоянии отслужить ее в одиночестве, - тогда как прежде он был, разумеется, основным, но отнюдь не единственным действующим лицом среди других собравшихся. Эти прочие действующие лица не устраняются, они сохраняют свое назначение, однако священник должен самостоятельно произнести всю совокупность песнопений и чтений, хотя и шепотом. Частная М.а иллюстрирует, таким образом, парадоксальную перемену. М.а была учреждена ради умножения до бесконечности уз «любви», объединяющей живых и мертвых, монахов и не-монахов, но истории понадобилось сделать из нее скорее вектор известной приватизации чувств.
Литургия и архитектура
Другое ощутимое следствие: планировка церквей была в этот период приспособлена для того, чтобы сделать возможной одновременную службу многих М. в одном и том же здании. Идея расходящихся лучами капелл, появившаяся на Западе ок. 1000 г. в Турню (Бургундия), возникает из этой литургической потребности, вкупе с потребностью удобного сообщения в галерее с алтарем, где покоятся мощи святого заступника. Реликвии, Святые). Таким образом, на протяжении средневековья пространство службы евхаристии претерпевает глубокие перемены. Примечателен и такой факт, как почти одновременное возведение амвонов и иконостасов на Западе и в Византии и на Руси в XI-XIII вв. Некогда алтарная преграда, отделяющая хоры от нефа, была всего лишь невысокой балюстрадой, поверх которой буквально каждый - стоя, как и подобало, и все еще подобает в православных церквях, - мог видеть чудо религиозного обряда. Католические амвоны и православные иконостасы, возможно, появились как следствие некоего общего побудительного мотива церковной реформы.
Утварь, богослужебные книги
Для совершения М.ы требуется немалая церковная утварь, которая издавна встречается во всех зданиях, предназначенных для богослужения. Тем не менее расхождение между Востоком и Западом, начавшееся в кон. IV в. и быстро усугублявшееся в IV-VIII вв. в ходе предпринятых тут и там кодификаций, породило своеобразие ее форм, что особенно хорошо видно на материале литургических книг. На Западе каждый участник богослужения снабжен книгой соответствующего содержания. Так, в раннее средневековье различали священнические и епископские книги (сак-раментарий, затем - приберегаемый для епископа понтификал), книги чтецов (эпис-толарий, евангелиарий, лекционарий), книги певчего или schola cantorum, хора (антифо-нарий). Сакраментарий - «книга совершающего богослужение, которая содержит сово- ' купность молитв, возносимых в продолжение литургического года». Зачастую используемая практически, эта книга в наиболее высокопоставленных кругах церковной иерархии делается предметом роскоши. Ее великолепие, в таком случае, демонстрирует, что ее стоимость - не только потребительская и меновая, но и символичная для особых отношений с Господом Богом. Преобразование сакраментария в миссал в течение XI-XII вв. говорит о потребности в более практичном и лучше приспособленном для умножения числа служб рабочем инструменте. Тогда же появляются новые богослужебные книги - «полные миссалы», содержащие в одном томе все необходимые для добротного совершения литургии евхаристии тексты. Крещеные миряне присутствуют на М.е стоя, в церкви без стульев, однако роскошно декорированной коврами, способствующими разделению пространства, - особенно в ограждении хоров, начиная с XIII в. Алтарь расположен так, что священник совершает обряд, обратившись на восток, к Иерусалиму. Подвешенный над алтарем евхаристический голубь служит дароносицей и содержит освященную гостию (подобный голубь, выполненный в технике эмали по меди в мастерских Лиможа в нач. XIII в., хранится в Королевском музее в Амстердаме). Бывший в употреблении до самого разгара XIII в., он заменяется ларем, который, как и дарохранительница, ставится на алтарь. Сообразно богатству церквей, для торжественной церемонии священники используют более или менее дорогостоящие предметы из золота и серебра: дароносицу, служащую для сохранения евхаристии, потир и дискос для причащения вином и хлебом. Дарохранительница часто украшена сценами из жизни Христа, а лицевая сторона алтаря представляет двенадцать апостолов. Распространенная в Италии с XIII в. pala d'altare видимым образом обнаруживает интимную связь жертвы с воплощенным Христом через Деву Марию. Возможно также, что Девы Марии с открывающимся чревом (Schreinmadonnas) конца средневековья использовались для переноса освященных хлеба и вина или даже как дарохранительницы. Так они гальванизируют личную набожность, которая придает отвлеченному образу евхаристии поразительное напряжение, связывающее самую ученую доктрину и самые интимные переживания, - телесное вместилище служит пропаганде идеи схождения Бога на землю в мир людей через посредство Девы Марии.
Евхаристия и общество
А что же широкая публика, которая наполняет церкви по воскресеньям и главным церковным праздникам и которая вдобавок вовсе не имеет книг? В действительности М.а не является делом одних только священников и знати. М.а выводит на литургическую сцену всех присутствующих, кого священник приглашает отвечать на его обращения, на аккламации (Kyrie, Sanctus, Agnus) и литании. Согласно Римскому понтификалу XII в., молитвенное обращение «Господи, помилуй» (греч. kyrie eleison, откуда др.-в.-нем. leisen и ст.-фр. kyriole) зачастую поется женщинами и детьми, в то время как клирики распевают на голоса гимн, слишком сложный, чтобы ему можно было научить простонародье. (Еще Гильом Дюран упоминает эту традицию в своем «Порядке божественных служб», 1286-1291 гг., говоря, что она практикуется в некоторых церквях). Возможно, с данным обычаем следует сопоставить пение литаний, которое в византийской литургии занимает время безмолвных молитв священника у алтаря. Впрочем, пока очень мало известно о живом участии мирян в ассамблеях евхаристии раннего средневековья. Каждый волен верить, что последующее подчеркнутое разграничение литургической активности народа и святителей происходит якобы из стремления вернуть собрания христиан к их первоначальным образцам. Реальность видится иной. Во второй половине XI в. церковные лидеры Запада пожелали утвердить, вплоть до социальной сферы включительно, разделение, какое представлялось им естественным: на вершине пирамиды - монахи, далее под ними - клирики, в самом низу -бесчисленные толпы мирян. Твердо приверженные подобному взгляду, люди церкви подкрепили особое привилегированное положение клира вообще и монахов в частности установлением или местами ужесточением целибата для клириков и выделением сакрального пространства, отгороженных от мира мужских и особенно женских монастырей, - короче говоря, налагая печать святости на весь церковный люд и помещая под вывеской профанного мирскую часть человечества. Отныне центральное литургическое действие М.ы, освящение хлеба и вина, совершается в стороне от мирян. Последние допускаются к участию в ритуале лишь в момент причастия. Вот почему в Западной Европе мало-помалу миряне стали приписывать причастию вес, перекрывающий значение всех прочих составляющих М.ы. Это видно на примере двух нововведений в обряде. В продолжение XII в. возникает практика коленопреклонения для получения причастия. Данный жест весьма символично уподобляет верующего в Господа вассалу, приносящему оммаж своему феодальному сеньору. Он также делает причастие вторым, после проповеди, особым моментом переживаемого мирянином действия М.ы. Чуть позже, ок. 1200 г., епископ Парижский полагает необходимым ввести в своей епархии обычай поднимать гостию, кусочек хлеба, ставший телом Христовым, таким образом, чтобы все могли издали ее увидеть над алтарными вратами. Поднятие гостии помогает видеть, но также - фиксирует весть о том, о чем проповедники неустанно твердили с кон. XII в.: при освящении жертвенный хлеб реально, физически становится телом Господним через «пресуществление» - это понятие распространяется в языке теологов на протяжении XIII в. Общая потребность сделать видимыми спасение и искупление, участвовать в спасительном акте, очевидно, могла иметь влияние на христианских интеллектуалов и таким образом вынуждать к новому развитию христианской доктрины. В 1264г., по просьбе епископа Льежского, папа Урбан LV учреждает праздник Тела Христова (Corpus Christi, Fête-Dieu), литургическая служба по случаю которого составлена самим св. Фомой Ак-винским. Реальность евхаристического тела драматическим образом подчеркивается в XIV и XV вв. в Италии, где распространяется обычай причащать верующих при помощи дискоса - блюда (расе), расписное дно которого изображает лицо Христа. Так, расе из Королевского музея в Амстердаме, ок. 1450-1475 гг., венецианского происхождения, воспроизводит св.Лик, который, согласно широко растиражированному в позднее средневековье, благодаря «Золотой легенде», преданию, чудесным образом запечатлелся на покрове Вероники. В этом случае инструменты обряда заключают в себе общие представления о М.е, выраженные, помимо того, в куртуазной литературе, а еще более - в exempla, тех коротких историях, которыми проповедники пересыпали свои проповеди и которые нередко открывают потаенный лик верований.
Значение обряда евхаристии
На какие выгоды могут рассчитывать участвующие в М.е? Отцам церкви было угодно призвать к мистическому соучастию общины в жертве Христа, слишком значительной для отдельно взятого индивида, и их наставление о М.е нашло продолжительный отклик в Византии и на Руси. Но на Западе акценты весьма заметно сместились. Ок. 1155 г. Петр Ломбардский в своей «Книге сентенций» показывает, что «крещением мы очищаемся, евхаристией мы достигаем совершенства в добродетели». Речь, в таком случае, идет о персональном эффекте М.ы, укрепляющем человека в его духовном движении от внутреннего обращения до эсхатологического конца, вне времени и истории. Автор «Книги сентенций», таким образом, извлекает урок из того широкого движения приватизации М.ы, которое началось в западноевропейских монастырях с кон. IX в. Впоследствии, с кон. XII столетия, в социальной среде, где общественные ценности превозносятся как никогда (в противовес индивидуализму, развивающемуся в этических системах, свойственных придворному обществу и бюргерству городов), клирики представляют М.у в большей мере как общинную трапезу, в ходе которой воссоздается общее наследие утраченного единства. Поэтому она требует присутствия публики - по меньшей мере двух свидетелей. Но кроме того, М.а - момент мистического повторения явления Христа во плоти, его воплощения, тайны, пространно описанной Бернаром Клервоским. М.е отводится первостепенное место в основных ритуалах братств и рыцарских орденов, и читающие и слушающие большие публичные проповеди конца средневековья глубоко упоены ею. Жертвенное значение М.ы, с причастием в качестве центрального момента, действительно выходит вновь на первый план только в конце средних веков. Отныне она трогает сердце человека и вызывает к жизни в XV в. массовое движение, с которым связано распространение уже не только замковых часовен времен incastellamento, но и сугубо частных молелен. С публичной молитвы вслух акцент переносится на безмолвную внутреннюю молитву - «молитву сердца», которую набожные люди повторяют про себя во время явления гостии. Можно, однако, полагать, что это движение, последовательно вызвавшее приватизацию обряда и самоуглубление в нем, затрагивает представителей лишь высших слоев общественной иерархии.
Иконография мессы
В иконографии М.а представлена в двух основных видах. Наиболее расхожий в средние века - «причащение апостолов». Он часто встречается на Востоке, однако редок на Западе. Процессия из двух групп апостолов с двух сторон шествует к алтарю, где священнодействует стоящий Христос. Знаменитый вариант данной темы, появляющийся в еван-гелиарии из Россано (IX в.), рисует раздачу хлеба по одну сторону и вина - по другую. Этот образ обычно занимает место под конкой центральной апсиды, где доминирует изображение Деисуса (Христос в силе с Девой Марией и св.Иоанном), как, например, в Спасо-Преображенском соборе Спасо-Мирожского монастыря (Псков, до 1156 г.). Второй иконографический канон, тайная вечеря или иначе последняя трапеза Христа с апостолами, объединяет предсказание предательства Иуды и учреждение евхаристии. Эта последняя тема получает преобладание в XV в. и особенно после Тридентского собора (часто воспроизводится в рефекториях итальянских монастырей, в особенности доминиканских, в XIV-XVI вв.). Расхожим, со времен христианской античности, образом, как предвосхищение евхаристии истолковывается встреча Авраама со священником Мельхиседеком, который выносит тому хлеб и вино (Быт.14). Скульптурная группа Рей-мсского собора, неверно именуемая «причащение рыцаря», иллюстрирует эту сцену, в которой Мельхиседек дает облатку рыцарю Аврааму, возвращающемуся после битвы. Другие мотивы, встречающиеся реже, позаимствованы из агиографии. Это «М.а св. Григория» и «М.а св. Жиля». Первая история повествует о чуде евхаристии. Усомнившийся в реальном присутствии Христа в евхаристии скептик убеждается в этом, когда, по молитве папы Григория Великого, над алтарем возникает Христос и демонстрирует свои крестные раны. Во втором случае, служащий М.у св. Жиль видит, как постепенно стираются письмена на пергамене, где сообщается о прегрешении Карла Великого. Вероятно, крупные братства мирян обращались и к другим, более необычным мотивам иконографии М.ы, как, например, Arte della Lana, цех шерстяников, в Сиене. Он доверил Сассетте заказ на картину, изображающую службу М.ы перед костром, на котором должен гореть презревший таинство евхаристии или осквернивший гостию еретик (1423, 1426 гг., Мельбурн, Национальная галерея Виктории).
Ученый шедевр христианской античности, М.а, как на Западе, так и на Востоке, занимает, таким образом, место в ряду наиболее разработанных сценических представлений средневековья. Прошедшая через самые суровые испытания, она раскрывает основные тенденции культуры своего времени и на заре Реформации XVI в. остается наиболее всеобъемлющим и зовущим спектаклем, какой только смогло создать христианство.
Литература: L'Eglise en prière /sous la dir. de A. -G. Martimort. T.2: L'Eucharistie. P., 1983; J u ngman n J.A. Missarum solemnia. Explication génétique de la messe romaine. T.l-3. P., 1950-1953; Palazzo E. Histoire des livres liturgiques. Le Moyen Age, des origines au XI IL'siècle. P., 1993; Rubin M. Corpus Christi. The Eucharist in Late Medieval Culture. Cambridge, 1991; Schulz H.J. The Byzantine Liturgy. N. Y., 1986; Vogel С. Medieval Liturgy. An Introduction/Transi, and revised by W. G. Storey, N. R. Rasmussen. Washington, 1986.
Г. Лобришон