Наши партнеры
VI. КВАЗИКУЛЬТУРА
Цивилизационное пространство, как мы имели уже не один случай убедиться в этом, является пространством, в котором эгос действует во всей своей полноте и наготе. Однако человек, может быть, благодаря тому, что он родился в культуре и тысячами нитей связан с ней, в жестком цивилизационном пространстве испытывает колоссальное напряжение и неудобство. Либо в пространстве цивилизации надо стать абсолютным циником, абсолютным эгоистом, либо приходится играть на подмостках цивилизационного театра роли, которые являются лишь бледной копией культурного пространства. Легко входя в цивилизацию и не имея возможности также свободно выйти из нее, человек пытается строить цивилизацию – такое пространство, которое бы внешне напоминало культуру, выполняло бы хоть какие-то функции культуры, то есть смягчало бы жесткие отношения человека к человеку, присущие цивилизации. Человек создает пространство, которое мы называем пространством квазикультуры. Все в этом пространстве по форме похоже на культуру, но в сущности своей является цивилизацией. Квазикультура – это культура, построенная по законам цивилизации. На наш взгляд, идея квазикультуры хорошо соотносится с идеей Шпенглера об исторических псевдоморфозах. "В пласте горной породы заключены кристаллы определенного минерала. Возникают трещины и разломы, вода просачивается внутрь и вымывает с течением времени кристаллы, так что остаются лишь пустоты, сохраняющие их форму. Позднее в игру вступают вулканические явления, взрывающие породу: расплавленные массы пробиваются вовнутрь, застывают и в свою очередь кристаллизируются. Но им уже не дано образовать свою собственную форму – они должны наполнить наличную. Так возникают поддельные формы, кристаллы, внутренняя структура которых противоречит их внешнему строению, один вид минерала с внешними чертами другого. Минералоги именуют это псевдоморфозой.
Исторические псевдоморфозы… Случаи, когда чужая старая культура так властно тяготеет над страной, что молодая и родная для этой страны культуры не обретает свободного дыхания, и не только не в силах создать чистые и собственные формы выражения, но даже не осознает по-настоящему себя самое. Все вышедшее из глубин изначальной душевности изливается в пустые формы чуждой жизни; юные чувства застывают в старческие произведения, и вместо свободного развертывания собственных творческих сил только ненависть к чуждому насилию вырастает до гигантского размаха"[112]. То же примерно происходит и с культурой, когда она принимает логику цивилизации. Между прочим, признаком квазикультуры является то, что она легко описывается языком науки и легко анализируется. Из нее исчезает человек. В культуре человек был и остается главным объектом исследования. В культуре человек был и остается центром. В квазикультуре формы, рассчитанные на человека, наполняются новым содержанием, становятся технологией. Так что квазикультура – это всегда дегуманизированное искусство и литература, дегуманизированная семья и нравственность, дегуманизи-рованная философия и религия. Какую же конструктивную роль в жизни человека играет квазикультура? – Очень большую! Во-первых, это мир кажимостей, мир вымышленный, главная задача которого состоит в том, чтобы, принимая цивилизацию как неизбежную данность, забывать о ней, отдыхая развлекаться и развлекаясь – отдыхать. Не случайно сегодня в условиях развитой цивилизации "вымышленный мир кажимостей занял в жизни людей более важное место, чем мир сущностей"[113]. Во-вторых, квазикультура дает возможность человеку реальную жизнь заменять обрядом и ритуалом, что опять-таки направлено на смягчение межчеловеческих отношений, которые формирует цивилизация. Когда человек социализируется в условиях квазикультуры, в нем формируется особая шкала ценностей, особое мировоззрение, которое мы называем непорочным, наивным и лицемерным[114] мировоззрением цивилизованного человека. Основная черта поведения человека с таким мировоззрением – искренний и неподдельный цинизм. Цинизм, который в самом пространстве квазикультуры совершенно невиден. Он становится заметным только с позиции культуры.
Есть короткометражный фильм под названием "Эпизод", где рассказана история бомжихи, сыгравшей эпизод у Лунгина в его фильме "Такси-Блюз". История человека, выловленного проходившим мимо иллюминированным морским лайнером, и вновь выброшенного за борт. Потрясающая история и дикая судьба. На обсуждении этой истории так называемая "интеллигенция", изощряется в собственном остроумии: "А что до девки-бомжихи, – говорит одна участница обсуждения, кстати, одна из героинь защиты Белого Дома, буквально следующее – надоели эти намеки на вину интеллигенции перед народом. Я смотрю на эту несчастную, как на занятную зверушку и не чувствую никакой своей вины. Каждый сам выбирает свой удел, и никто не должен делить с ним его вины. Будьте уверены: ни я и никто из моих друзей не будет валяться под забором". Вот это и есть рассуждения непорочно наивного цивилизованного человека. В сущности ничего не изменилось. Еще в прошлом веке, до всяких перестроек и самостоятельных государственных веяний Игорь Губерман написал коротко и ясно:
Не в силах нас ни смех, ни грех
Свернуть с пути отважного.
Мы строим счастье сразу всех,
И нам плевать на каждого.
Квазикультура ориентирует или только на себя, или только на всех. Причем, все – только удобный псевдоним "я". В квазикультуре вообще легко подменяются смыслы. В этом ее привлекательность, объяснение легкости ее распространения. В общем, квазикультура – дьявольское изобретение. В квазикультуре семья подменяется идеей гражданской семьи, коллективизмом и корпоративизмом. Семья как место рождения и воспитания человека в квазикультуре приобретает зловещий смысл мафиозной семьи. Место нравственности с ее общечеловеческими ценностями и нацеленностью на ближнего занимает мораль – правила поведения в той или иной корпорации. Банда или, как теперь говорят, бригада – безнравственна, но она имеет свою мораль, и в рамках квазикультуры может завоевывать симпатии многих людей. Эдакая мораль имморализма. Страдание в квазикультуре меняет свой знак на противоположный и превращается в зависть. По определению Василия Темного зависть – это страдание из-за благополучия других. Вместо религии в квазикультуре возникает секуляризированная религия, различного рода сектанство, светские религии. Вместо философии – возникает идеология. Так возникает особое пространство, входя в которое человек испытывает шок от легкодоступных и так понятных ему, адаптированных для него ценностей. Вообще-то, квазикультура представляет собой пространство пошлости.
Разумеется, в делении человеческого мира на цивилизацию и культуру есть известная мера условности и даже насильственности, поскольку мир человека – все-таки реальное целое. Это же рассуждение справедливо и по отношению к квазикультуре. Ибо квазикультура не находится где-то в другом мире. Она присутствует там же, где и культура. И тем не менее, интуитивно каждый человек понимает, когда имеются основания для выделения в культуре квазикультуры. Посмотрите, насколько "органично" в единое целое сочетается беседа деятелей культуры о культуре по телевизору и реклама, которая периодически прерывает – разрывает эту беседу. Целое, конечно, здесь присутствует, но основание этого целого находится в цивилизации. И человек как единое целое – то есть личность, находящаяся одновременно и в цивилизации, и в культуре, и в квазикультуре, вынужден в одном пространстве воспринимать рассказ о Сикстинской Мадонне вместе с рассказом о прокладках. Так что единство устанавливает человек всей своей жизнью. Вообще, важнейшей проблемой познания противоположностей является умение отыскать их единство. И вот только через это единство, понимаемое как опосредование противоположностей, можно понять и движение этих противоположностей, и пути их разрешения. "Если общая культура впала в такое противоречие, то задача философии состоит в том, чтобы снять эту противоположность, то есть показать, что обе ее стороны в их абстрактной односторонности не представляют собой истины и разрушают себя сами. Истина же состоит в их примирении и опосредовании, и это опосредствование является не требованием, а чем-то в себе и для себя свершившимся и постоянно свершаемым", – писал Гегель[115].
Мы до сих пор, по существу, рассматривали цивилизацию и культуру как абстрактные противоположности. Но мы видим, что, по крайней мере, три субстанции производят их постоянное опосредование. Это, во-первых, человек; это, во-вторых, общество, это, в третьих, Высшая субстанция, для которой мир являет собой целое, единство, доступное во всех деталях только ее пониманию. Однако, несмотря на тварность двух первых, каждая из них имеет самостоятельное (для себя) бытие, и поэтому выступает как основание целостности, понимаемое как опосредованность цивилизации и культуры, и наоборот. Особенностью культуры и квазикультуры, взятых как противоположность, является то, что они опосредствуются цивилизацией. Цивилизация борется со смыслами культуры и, наоборот, придает смыслы квазикультуре. Такое опосредствование модулирует содержание и изменяет, одновременно, самого посредника. В данном случае речь идет об особом посреднике, который всегда присутствует во всех трех пространствах (цивилизации, культуре и квазикультуре). Таким посредником выступает субъект. Он и проживает это взаимодействие, и активно реагирует на него, поскольку обладает свободой. Он может сознательно меняться сам, изменяя своего внутреннего человека, то есть становиться более менее чувствительным, или более менее безучастным ко всему происходящему, а может изменять характер отношений цивилизации и культуры и тем самым влиять на первую и на вторую. Эту особенность мы называем антропологизмом. Традиционно в науке антропологизм противоречит научному знанию, хотя полностью избавиться от него в науке и невозможно. Есть абсолютный предел, за который невозможно перейти в преодолении антропологизма, поскольку абсолютно объективная истина даже в цивилизации очень трудно применима. В культуре тоже присутствует антропологизм, но он совершенно другого качества. Это антропологизм "другого" по отношению "ко мне". Такого антропологизма в культуре "много не бывает" и он, в таком качестве, абсолютно и однозначно противоположен антропологизму в цивилизации. Квазикультура тоже антропологична. Но в ней антропологизм присутствует в виде ощущения другого как части большинства или толпы. Это антропологизм усредненного человека, который озабочен лишь одним: получить удовольствие от культуры, не выпадая из цивилизации. Именно на такую потребу и строится квазикультура. Антропологизм квазикультуры – это особая форма общежития, которая находится "где-то посредине между Геркулесом и Кретином"[116], составляет большинство, которое не строит ни науки, ни искусства, а лишь потребляет их.
Квазикультура, захватывая из культуры многие ее достижения и реалии, помещает их в цивилизацию и придает этим реалиям совершенно иной смысл. Так, квазикультура тоже создает пространство для творчества. И в этом пространстве человек может производить новые идеи. Однако, как говорил Ролан Быков: "новые идеи в бескультурных головах страшноваты", потому что производство новых идей в квазикультуре не озабочено выбором целей и, главное, средств, с помощью которых эти идеи будут воплощены в жизнь. Потому что в квазикультуре, как мы уже говорили, нет доброты, а есть зависть и "доброе насилие". Тот же Бармалей у Ролана Быкова радостно и однозначно заявлял: "Если я займусь добрыми делами, вы все сдохните от зависти, потому что у меня все станут счастливыми, а кто не станет, того я в бараний рог согну, в порошок сотру, у меня враз все будут плясать и петь". Квазикультура не отягчает себя "другим" как целью. Поэтому-то она легко производит идеи, которые на поверку на практике всегда оказываются антиидеями. Квазикультура на практике оказывается антикультурой.
Если принять ту точку зрения, которая рассматривает прогресс как реальность бытия цивилизации, то мы историю цивилизации будем укладывать в одну прямую – стрелу времени. Каждая точка, каждый узел в такой стреле времени представляет собой неразрешимое в рамках цивилизации противоречие между тем, что должен человек изменять и тем, что должен человек сохранить. Реально человек в поисках путей разрешения такой антиномии общества уходит в культуру, со всеми обременительными с точки зрения цивилизации трудностями, связанными с таким уходом. Технократическое же мышление в таком случае уходит в квазикультуру, не испытывая никаких трудностей. Квазикультура дает решения, в которых реализуется свобода человека, но в сторону уменьшения человека вообще и внутреннего человека, в частности. Так, например, в цивилизации создается структура для борьбы с мафией, и тут же рядом с ней создаются социальные структуры, которые, по своей сути, также мафиозны и осуществляют лишь видимость борьбы с мафией, якобы борьбу. Такое "якобы" обычно находится в рамках квазикультуры, когда в социуме осуществляются игры в виде ритуала оправдания поведения существующего положения людей, когда все отрицательное, деструктивное в обществе мимикрирует под положительное и конструктивное. Одним из способов реализации свободы человека в такой форме является уход от реальностей цивилизации, от всех ее противоречий в мир "якобы" – в мир кажемостей и видимостей; наиболее простым и доступным способом такого ухода является алкоголь и наркотики. Но это именно "якобы" уход от проблем цивилизации. На самом же деле таким образом, через квазикультуру, цивилизация еще более привязывает человека к себе, она убивает в человеке личность, внутреннего человека и делает абсолютно невозможным переход человека в культурное пространство, где человек только и может обрести личность, в атмосфере которой человек единственно может жить и дышать. Путь в квазикультуру – это путь в ад. Он начинается с приятной тропинки, а заканчивается жесткой колеей, которая ведет к распаду личности и выпрыгнуть из которой, чем дальше – тем труднее. "Если наш дух не устремлен к высшим ценностям, то огонь свободы или затухает, или разгорается адским пламенем", - справедливо писал Левицкий[117].
Квазикультура, как пространство симулякров, оперирует, как правило, знаками и символами, которые замещают реальность. И в этом качестве она оказывается не только весьма удобной для цивилизации, но и весьма притягательной. "Знаки и символы управляют миром – а не знания, и не закон", - говорил Конфуций. Приключения свободы в рамках культуры, цивилизации и квазикультуры – тема большого самостоятельного исследования. Здесь мы касаемся ее только в том отношении, в каком эти три взаимосвязанных пространства влияют на человека. После того, как мы достигаем понимания, что в центре культуры располагается "святыня" как системообразующая и смыслосодержащая конструкция, - только после этого можно понять, что свобода есть именно царство свободы, сфера духовной культуры, в отличие от понимания свободы как знания природной необходимости. Это дает основание понять диалектику отношения цивилизации и культуры, как она проживается (экзистенцируется!) личностью индивидуальной или соборной (народ, нация). Цивилизация является пространством их жизни. И в этом смысле познание необходимости есть низшая, первая ступень осуществления свободы. Но в этом случае творчество оказывается несвободным, оно выводит человека в квазикультуру со всеми вытекающими отсюда последствиями: жестокость, аморализм, пресмыкательство – "нет заботы бесправнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, перед кем преклониться", – говорил Великий Инквизитор у Достоевского. Если же человек входит в цивилизацию через культуру и она первична для человека, тогда положение оказывается совершенно иным, тогда человек может остаться человеком, несущим в себе образ Божий. Так что в цивилизации есть две двери. Одна – со стороны образования и квазикультуры, а другая – со стороны воспитания и культуры.
Строительство современной цивилизации идет одновременно с двух сторон. Строители приходят из "двух дверей". Современную цивилизацию чаще всего строят со стороны квазикультуры. Похоже, что она строится вообще не христианами, а автономным человеком. Цивилизация и есть в своей основе творение именно автономного человека – индивида. Здесь решающую роль играет квазикультура, поскольку она готовит человека к принятию цивилизации без каких-либо мук совести. Проблема отношения цивилизации и культуры для отдельного человека в человеческом измерении – это проблема истоков – откуда он идет? Именно так ставил эту проблему автор "Повести временных лет". В традиционном западном понимании личность отождествляется с индивидом. В православии – личность соборна, одухотворена и даже одухосотворена. Для западного человека коллектив – просто сумма индивидуальностей, без какой-либо соборности. Вот потому-то культура имеет большее пространство в православных странах, а цивилизация на Западе. Поэтому и строительство культуры, и строительство цивилизации должны исходить из того, что основания культуры генетически разные для Запада и Востока. Когда хотят в России или в Украине построить Запад, то понимание такой цели и ожидание результатов на Западе и Востоке совершенно разные. Хуже, что и Украина, и Россия часто принимают за свои именно западные ожидания и тогда стремятся строить коллектив из индивидов посредством квазикультуры, за счет отказа от собственной культуры, снижения собственного культурного уровня и слоя. Это удаляет нас от Запада на целый цикл, так как преимущества, имеющиеся у нас в культурном пространстве, утрачиваются.
В квазикультуре красота предстает как факт, а не как истина. Шпенглер сквозной темой рассуждений избирает как раз противостояние мира фактов и мира истин – "двух миров, которые никогда не поймут друг друга". Шпенглер говорит о том, что "кровь или дух, история или природа, политика или религия существуют только через "беспощадное или-или"[118]. В квазикультуре это "или-или" редко персонифицируется. Как правило, оно находится внутри каждого человека и создает трагическое напряжение внутреннего мира человека, которое легче всего снимается опять-таки в квазицивилизации. Конец цивилизации, как его описывал Шпенглер, не есть конец человеческой истории. Он концом предстает только в единстве цивилизации и квазикультуры. Противоречия цивилизации – лишь ухабины на дороге человеческой истории, впрочем, как и ухабины квазикультурного свойства. Каждый человек на телеге собственной жизни проезжал их множество раз. То же – и человечество. Так что всегда остается для человека оптимистическая возможность преодолеть возникающие трудности, в том числе и нравственного толка.
Мы уже говорили, что в пространстве квазикультуры все оборачивается в свою противоположность: добро становится злом, а зло становится добром. Здесь подлинное выступает под личиной. Квазикультура – это карнавал масок. Так, например, долг как нравственная категория в квазикультуре выступает как долг с каким-либо определением: профессиональный долг, врачебный долг, семейный долг и так далее, и так далее. В квазикультуре долг режется на части, и от него остается лишь видимость. Заметим, кстати, что такую способность к оборачиванию ценностей подробно исследовал Макс Вебер применительно к капитализму. Он широко использует термин "капиталистическая культура", что, по нашему мнению, коррелируется с понятием "квазикультура".