IV. КУЛЬТУРА КАК ПРОСТРАНСТВО СОЦИАЛЬНОГО ОПТИМИЗМА
С усложнением цивилизации (а ей, как мы помним, присуще направленное развитие во времени, которое называется прогрессом) возникает все более настоятельная необходимость сознательно противопоставлять ее различным антигуманным сторонам, те или иные элементы культуры. Мы обращаем внимание на необходимость именно сознательного, осознанного противопоставления. Реализуется, по нашему мнению, такая необходимость через философию. Философия – это такой феномен человеческой жизни, который традиционно объявляется и наукой и чем-то отличным от нее; который занимается методологией научного познания и сознанием вообще. Нам думается, что имеется достаточно аргументов для объявления этих областей применимости философского знания псевдопроблематичными. По крайней мере, они находятся на периферии философского знания. В центре философского знания лежит исследование ориентации человека в пространстве "человек – мир". При этом мы исходим из того, что по своей природе и своим истокам философия есть порождение культуры и ее важнейшая часть. Главная цель или предназначение философии состоит в том, чтобы сформировать у человека такое мировоззрение, то есть так его сориентировать в мире, чтобы он, человек, мог увидеть условия и пути установления гармонии между человеком и миром. И это при том, чтобы при установлении такой гармонии не терялись ни "я", ни "другой". Как нам теперь становится ясно, необходимость осознанного поиска гармонии возникает вследствие того, что предустановленная гармония человека и мира постоянно разрушается, и такие разрушительные импульсы исходят из пространства цивилизации. Поэтому чем сильнее эти импульсы, тем острее необходимость философского осмысления мира, поисков путей гармонии и смысла нахождения человеком себя в этом мире.
В истории человечества выработалось три архетипа философского мировоззрения. При этом будем помнить о том, что, выполняя мировоззренческую функцию в обществе, то есть ориентируя человека в мире, философия может производить такую ориентацию в трех отношениях: в познании, в практике, в области ценностей. Первым архетипом философского знания является восточный архетип. Сущность его состоит в том, что он ориентирует главным образом человека на изменение себя и таким способом на установление гармонии с миром. Античный архетип ориентирует на установление гармонии через познание себя и мира, установление гармонии способом познания. Наконец, третий, библейский архетип, ориентирует на установление гармонии через ценностные оценки и через Высшую ценность, перед которой все люди оказываются абсолютно уравненными. Способом такого уравнивания является любовь Всевышнего. Так что в восточном архетипе адекватным его познанию является философия практики, для античного – познавательные мировоззренческие ориентации, для библейского – ценностные оценки. Из этого следует, что в других архетипах перифирические для них функции описываются, по сути, неадекватным для данного архетипа языком. Так, например, для практического философствования годится, прежде всего, не язык науки, выросший в лоне античного архетипа, а язык восточного философствования.
Попытки построить в России философию в качестве науки, идущие от немецкой философии, а от нее еще далее – к античному архетипу всегда приводили к тому, что в научно выстроенной системе философия как ориентирование в практике и системе ценностей воспринималась в качестве какого-то второстепенного привеска к подлинной философии. Нам кажется, это происходит потому, что имманентной системой понятий для русской философии, является система, восходящая к восточному архетипу, который всегда требует в первую очередь сосредоточения на себе как важнейшем и главнейшем объекте рефлексии и самопознания. При этом, мы должны заявить об одном коренном отличии понимания Космоса. Для русского самосознания Космос – это не вечный порядок вещей, отстраненный от человека. Порядок, из которого может выпасть человек, как птенец из гнезда. Для русского сознания Космос – это творение Божие, церковь, это страна. Нам думается, что эти особенности характерны и для украинского, и, вообще, славянского менталитета. Поэтому, в таком понимании мира всегда начинает просматриваться философия идеалов, постоянно проступают очертания библейского архетипа. Именно поэтому можно сказать, что в западной философии русские философы не нашли адекватного понимания, и, в то же самое время, их идеи постоянно втягивались в западное сознание по принципу комплементарности.
Менталитет русского сознания (и шире – восточнославянского сознания) в итоге по своему содержанию, по своей почве, оказывается восточным, но оформлялся он постоянно в форме западной. Это приводило к тому, что многие стороны этого менталитета оказались непонятными даже через философские рефлексии, что постоянно давало основание говорить о загадочности славянской души. Действительно, русскую (украинскую, белорусскую) душу средствами западной философии было не понять: "Умом Россию не понять". И тогда среди русских философов в конце XIX – начале XX вв. появляется все большее число таких, кто пытается разработать новый, более адекватный "требованиям материала" язык. Это, разумеется, русские философы Серебряного века. Именно русская философия создала новый тип философской историософии, который позволил проанализировать цивилизацию в качестве одной из составляющих человеческой истории.
Социальные функции каждого элемента общественной жизни можно разделить на два класса, в зависимости от того, осознается ли функциональная значимость этого элемента или нет; осмыслен ли этот элемент философски или нет, и если осмыслен, то в каком поле: поле цивилизации или поле культуры? Выяснение роли исторического сознания в этом качестве традиционно не выходит за рамки узкопрактических, утилитарных горизонтов экономики и политики при этом почти полностью элиминируется, пожалуй, самое фундаментальное основание исторического сознания – его общечеловеческая значимость. Это обстоятельство трудноразличимо, с большим трудом обнаруживаемо, потому что в процессе философского осмысления социальных функций исторического сознания происходит подмена его понятием "историческое знание". Анализ замыкается исключительно пространством цивилизации.
Мы исходим из того, что феномены духовной жизни социума имеют принципиально разные качества, как по источнику, так и по условиям их формирования и функционирования. Историческое знание, именно знание, является элементом науки, которая, в свою очередь, входит в систему цивилизационного пространства, основанного на технике и технологии. Как всякая наука, историческая может лишь транслировать, то есть обеспечивать переход знаний от одного поколения к другому. Все возможные функции исторического знания оказываются внутри этой области. Историческое же сознание в значительной мере представляет собой историософию, то есть мировоззренческий взгляд на цивилизацию с позиций культуры. Оно функционирует в культурном пространстве и в качестве философии выполняет функции, присущие культуре. Историческое знание живет из прошлого, и на его основе конструирует будущее, подчиняя содержание таких конструкций политическим, экономическим, а чаще всего идеологическим интересам. Здесь живут факты, связи и взаимодействия, а также исторические причины, осознаваемые как причины деятельности людей, их групп и организаций на путях преодоления все большего числа противоречий, которые сам же человек производит в цивилизационном пространстве. Историософия живет из будущего, от целей, как проекции должного, представляющего функцию всей совокупности духовной жизни социума. История, действительно, не знает сослагательного наклонения, между тем как историософия только и состоит из умозаключений, построенных в сослагательной форме.
Историософское сознание в отличие от исторического знания формируется из представлений о достоинствах человека как высшей ценности, с чем постоянно не соглашается историческое знание, рассказывающее об исторических событиях.
Культура в своем пространстве всегда стремится, вырабатывает концепцию историософского сознания, что вызывается извечным стремлением человеческой души осознать и завершить свою универсальность.
Философия как способ ориентирования человека в мире, как мы только что убедились в этом на опыте анализа истории и историософии, представляет собой философское мировоззрение двух типов: либо философское мировоззрение от культуры к цивилизации, либо философское ориентирование от цивилизации к культуре. В первом случае идет осмысление человеком своего места в мире как естественного и целостного бытия с этим миром. В другом случае мы имеем тип мировоззрения, который осмысливает бытие человека "отпавшего", бытие человека, содержание которого представляет собой постоянную борьбу, и чаще всего, бессмысленную. В соревновательном взаимодействии этих двух типов философствования – вся история человечества. Нам представляется также возможным говорить о различении этих двух типов мировоззренческого ориентирования в мире как о методологии разумного, осознанного ориентирования человека в мире. Импульсы к необходимости занятия философией идут как из культуры, так и из цивилизации, как последнее ни покажется странным. Афанасий Фет сформулировал нравственный закон функционирования цивилизации: возрастание нужд ведет к самообольщению человека. Цивилизационный технико-технологический прогресс отражается в сознании человека именно как самообольщение. В цивилизации создаваемая человеком вещь начинает тут же обольщать человека или, лучше сказать, прельщать. Но самообольщенный человек испытывает, в конце концов, тем большее разочарование, чем больше было самообольщение. Он разбивается о стену совершенно неожиданных результатов и последствий своей деятельности. Даже Энгельс, рассуждая на эту тему, писал: "Не надо самообольщаться". И здесь как раз возникает потребность в философии, в осмыслении того, что же делать человеку у подножия этой, неожиданно выросшей стены, как преодолеть ее в бесконечной погоне за все новыми и новыми вещами? Приведем полностью рассуждения А.А.Фета. На наш взгляд, они того стоят: "…Нужна ли нам философия? Опыт указывает, что большинство людей и целые народы, и государства живут и процветают в полном неведении философской и всякой иной науки. Это обстоятельство нисколько не мешает этим миллионам жить, пока они не задаются вопросами, для разрешения которых нужна философия.
Вникнуть во все функции духа и суметь на практике отнести каждое понятие в соответственную категорию – дело далеко не легкое; а ошибка, в этом случае, может привести к гибельным, неисправимым последствиям…
Бессильный к созданию новых предметов на удовлетворение возрастающих нужд, человек ищет спасения в другом приюте своей природы, и с тем большей настойчивостью, что вследствие прирожденной духовной области самообольщения, считает эту область безграничною. Только величайшие умственные напряжения приводят мыслителя к раскрытию такого самообольщения и убеждению, что средства нравственного мира, в свою очередь, также ограничены, как мира физического"[76].
По природе своей, философы должны мыслить на языке и в логике, которая называется идеализмом. А прагматичный человек требует материализма. Нам думается, что философия, оставаясь частью культурного пространства, должна рефлексировать не только в координатах идеализма и материализма, о чем мы говорили ранее, но и в координатах цивилизации и культуры. Речь идет, по существу, об использовании этих понятий в условиях учета двух обстоятельств. Первое: цивилизация и культура должны употребляться в смысле, адекватном их содержанию, второе: цивилизация и культура должны употребляться как мировоззренческие философские категории, имеющие огромный и не используемый до сих пор потенциал философского осмысления действительности и ориентирования в ней. Осмысление и ориентирование, естественно, предполагает не только аналитическую работу рассудка, но и синтетическую. Только философским способом можно избежать опасности при использовании указанных категорий постоянно раскалывать мир как орех на две половинки, разрушая его целостность.
Философия достраивает культурное пространство до возможности осознавать его в единстве с цивилизацией, дает возможность человеку давать отчет себе в своих чувствах, определять направленность развития цивилизации и культуры как единого образования – мира. В культуре без философии, как составной ее части, невозможно самосознание и самоосознание человека.