IV. КУЛЬТУРА КАК ПРОСТРАНСТВО СОЦИАЛЬНОГО ОПТИМИЗМА
Мы настаиваем на том, что все способности человека жить в пространстве культуры и адекватно себя в ней чувствовать рождаются в семье. Здесь можно было бы сослаться на психоаналитика Рэне Спитса, который впервые сформулировал основные принципы теории привязанности во взаимоотношениях детей и взрослых. Но мы считаем, что дело обстоит гораздо глубже, именно в семье отношения между детьми и взрослыми строятся по принципу абсолютного альтруизма, в культурном смысле этого слова. Родители заботятся о своих детях и жертвуют, порой, всем ради них, вовсе не ради того, чтобы дети в последствии заботились о своих стариках и родителях. Конечно, такая забота тоже включается в систему семейных отношений, но она так же предполагает альтруизм. Отношение отца к сыну бескорыстно, альтруистично по своей сущности, и реально осуществляется оно в каждой нормальной семье. Надо было пережить множество устойчивых и устойчиво–агрессивных цивилизационных структур для того, чтобы вдруг ощутить тот известный еще с библейских времен факт, что семья – особый дар человеку. Дар, осуществляя который человек обретает себя в Другом[57], дар который рождает «праксис» «неутилитарного» отношения[58] к Другому. Может возникнуть вопрос о том, что если альтруисты – родители, то дети очень часто эгоисты? Да, но это эгоизм особого рода, эгоизм, без которого невозможен альтруизм; это, точнее, не эгоизм, а готовность принять, которая бесхитростно присутствует у ребенка. Без такой готовности подлинный альтруизм невозможен, это, во-первых.
Во-вторых, испытывая на себе альтруистические отношения, ребенок впечатывает в свою душу модель альтруистического, неутилитарного поведения. В психологии это называется импринтинг. В детских играх дети воспроизводят эти отношения. Посмотрите на игры девочки с куклой, на то, как она ее жалеет. Жалеет в исконно русском смысле этого слова, где жалеть и любить означает одно и то же. Подлинная модель альтруизма описана в притче Иисуса о блудном сыне. Вспомним, что младший сын, уйдя из родительского дома, "расточил" имение свое, живя распутно, очутился в дальней стороне, забыв и об отце, и о Родине. И вот, когда он решил возвратиться и покаяться перед отцом, отец, увидев сына, еще до всяких слов, "пал ему на шею и целовал его". А когда сын сказал ему: "Я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим". Что сделал отец? Наш цивилизационный опыт подсказывает: раз ты пошел против неба и против меня, ты действительно недостоин называться моим сыном. Цивилизационный опыт услужливо вынимает из памяти Тараса Бульбу, с его "я породил тебя – я тебя и убью". Евангельский отец поступает иначе, он дает сыну лучшую одежду и устраивает праздник. "И этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся". (Лк.15,12-24). Это и есть настоящий альтруизм. Альтруизм не только прощения, но и альтруизм такой позиции отца, которая всегда оставляет возможность сыну покаяться. И только в семье формируется умение хотеть это делать. Именно поэтому мы считаем, что семья лежит в основе культуры, лучше сказать, составляет фундамент культуры. Так что рушится институт семьи –шатается все здание культуры. Печальный опыт сексуальной революции на Западе это прекрасно проиллюстрировал. Семья как социальный институт, будучи частью культурного пространства, одновременно имеет и свою историю. Если вести эту историю от Адама и Евы, то чаще всего это история ослабления культуротворящего потенциала семьи, а то и вовсе ее распада. Семья прочно остается в лоне культуры там, где она ближе всего к вечным абсолютным идеалам. Мы имеем в виду соответствие института семьи идеалам христианства и, в первую очередь, православным идеалам. Поскольку именно православие ревностно охраняет традиции первохристианства. В христианской символике миротворение есть домостроительство, устроение семьи, есть устроение домоспасения. Как Господь дарит человеку возможность спастись, несмотря на его первородный грех, так семья дарит ребенку возможность преодоления всех соблазнов цивилизации, дарит ему возможность войти в пространство культуры и чувствовать себя в нем, как дома. Абсолютно прав М.М.Дунаев, когда пишет, что "пребывание вне дома равнозначно, на уровне символа, пребыванию вне Бога, вне спасения. У Пушкина "Пир во время чумы" начинается ремаркой: улица… накрытый стол…"[59]. Вот именно! Пировать во время чумы можно только на улице, – это совершенно в духе цивилизации. В христианской традиции семья призвана не только к рождению, но в первую очередь к воспитанию детей, хотя это воспитание есть, на самом деле, испытание любви, которому подвергается каждый из супругов перед Богом. И в этой любви, в этом испытании родители черпают энергию для альтруизма, а дети, питаясь этой энергией, становятся людьми.
Строительство культурного пространства имеет и филогенез, и онтогенез. Культурное пространство строится человечеством во все века, но каждый человек, каждая конкретная семья, повторяя филогенез, строит свое собственное культурное пространство. Точнее, каждый человек создает возможность в себе для того, чтобы обжить какую-то часть культуры, сделать ее своим культурным пространством. Насколько человек способен к этому, зависит от того, насколько он развивает собственного ВНУТРЕННЕГО ЧЕЛОВЕКА. Внешне человек почти исключительно живет в цивилизации, внутренний человек живет только в культуре, для него воздух цивилизации – яд. Построение внутреннего человека начинается с другого. Другой в этом отношении – это возможность самопожертвования и высшая фаза отношения друг к другу. Заповедь любви, как известно, "есть первая и наибольшая заповедь". Она включает в себя заповедь любви к Господу Богу и к ближнему (Мтф.22, 37-40). Напомним здесь, что любовь к ближнему предполагает любовь к Всевышнему в качестве обязательного условия. Но не все так просто и с любовью к ближнему. Мы в своих рассуждениях употребляем слово "другой", подразумевая под ним всякого человека. А Христос говорит о ближнем. А как же быть с дальними? Можно ли дальнего любить как самого себя? В Евангелии есть ответ на вопрос, кого понимать под ближним. Один законник сказал Иисусу: "А кто мой ближний? На это сказал Иисус: Некоторой человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставивши его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Так же и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел его и, увидев его, сжалился, и подошед, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и посадив его на своего осла, привез его в гостиницу, и позаботился о нем; А на другой день, отъезжая, вынул два динара, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам" (Лк.10, 29-36). А как думаете Вы, уважаемый читатель? Ответ прост. Ближний тот, кто оказывает милость. Так что в семье ребенок учится не только альтруизму, но и бескорыстию. Учится оказывать милость – учится, тем самым, дальних делать ближними, без чего любовь невозможна. Формирование такой способности начинается с детства. С тех слов, когда мать говорит сыну: "Не рви цветочек - ему больно". Ребенок уже знает, что такое боль, и поэтому может поставить себя на место цветочка, может понять, как это цветочку больно. Именно в семье дается, по выражению Ф.И.Тютчева, такая благодать как сочувствие, умение чувствовать вместе с другим, со-чувствовать – все это условия формирования любви и к Богу, и к ближнему. Вне семьи или вне развитости способностей быть альтруистом, умения сочувствовать, любовь невозможна. Хотя для ее полноты нужно еще одно условие: любить себя, ибо по Евангельскому слову, человек, не способный любить себя, не может даже понять, что значит любить ближнего. Любовь и семью, их значение в жизни человека, трудно переоценить. Неслучайно, на темы любви и семьи написано едва не столько же, сколько обо всем остальном из жизни человека вместе взятом.
В заключение этого раздела подчеркнем, что в семье лишь формируется основа любви. Во всем ее великолепии любовь может расцвести, если человек полностью погрузится в пространство культуры. А о том, что означает любовь, читатель может прочесть у апостола Павла, в его знаменитом первом послании к коринфянам, в удивительной, очищающей и возвышающей душу 13 главе.[60]