ВОРРИНГЕР (Worringer) Вильгельм (1881-1965)

-нем. теоретик и историк искусства. Продолжил усилия Вёльфлина и Ригля по выявлению форм самоопределения худож. культуры, придав этим морфологич. поискам особо контрастное и экспрессивное выражение.

Получил историко-искусствовед. и филос. образование гл. обр. в Мюнхен, ун-те. Испытал большое влияние Т. Липпса, Зиммеля, Бергсона (прежде всего его “Творческой эволюции”). В области же собственно искусствознания основополагающими стимулами для него были концепция “воли к форме” Ригля, а также теория “основных понятий” Вёльфлина, руководителя дис. В. “Абстракция и вчувствование” (1909), к-рая принесла молодому ученому известность (издана с подзаголовком “Исследование психологии стиля”).

Рассматривая произведение искусства как абсолютно равноценный природе организм, В. решительно отказывается от натуроподобия как высшего критерия эстетич. совершенства. Вслед за Шопенгауэром, он воспринимает видимый мир как “порождение Майи”, подобное “сну и миражу, покрову, застилающему человеч. сознание”. Поэтому критерии истор. эволюции в сфере культуры определяются скорее в борьбе против этого наваждения, нежели в подражании ему. В. намечает два осн. типа истор. самоопределения культуры: первый, “классич.”, основан на “вчувствовании” и склонен к пантеистич. любованию натурой, второй же, наиболее В. симпатичный, тяготеет к трансцендирующей сверхреальной “абстракции” (к-рую В. принимает сугубо романтически — не как схематич. отвлеченность, но как симптом мистич. безбрежности сознания).

В др. своем крупном труде, “Формальные проблемы готики” (1910), В. стремится дать более фундаментальное национально-истор. обоснование своих идей, говоря уже о трех культур-морфолог. типах: вост., классич. и готическом. Классич. “вчувствование” свойственно роман, народам, экзальтированно-мистич. “абстракция” — народам германским, причем эта трансцендирующая “формотворч. воля” прослеживается от эпохи палеолита до новейшего экспрессионизма (обнаруживая общую углубленную духовность, любовь к фантастике и нарочитой неясности выражения). Лучше, нагляднее всего эту линию воплощает готич. стиль. “Фетишизация готики” (М.Я. Либман), идущая от романтизма, достигает тут своего апогея. Дополнит, разграничения “формотворч. воль” даны в книге “Дух Греции и готика” (1927). Чрезвычайно существен момент, что В. не располагает их массированные манифестации в некоей сменяющей друг друга истор. последовательности; он подчеркивает, что неправомерно, как это часто было принято в совр. ему искусствознании, говорить о каком-то едином “стиле эпохи”, на деле складывающемся из разных конфликтующих “воль”.

Самозабвенно созерцая открывшуюся ему устремленность времени к неоромантич. иррационализму, В. дал весомый повод для упреков в дегуманизации теории и истории искусства (нацистское мифотворчество обнаруживает опр. вербальные переклички с его книгами). Но он более, чем к.-л. иной философ искусства в 20 в. (за исключением, пожалуй, только Г. Рида) способствовал тому, что формотворчество авангарда было воспринято не как некая тотально-нигилистич. “антикультура”, но как закономерный истор. итог, имеющий корни в далеком прошлом (не посвятив авангарду специальных больших работ, он тем не менее увидел в нем. экспрессионизме прямое продолжение мистич. порыва, вызвавшего к жизни готику). Тем самым он оказал большое влияние на сам худож. процесс — в частности, на художественно-теор. деятельность Кандинского.

Соч.: Абстракция и одухотворение // Совр. книга по эстетике: Антология. М., 1957.

Лит.: История европ. искусствознания. Вт. пол. XIX века-нач. XX века. М., 1969. Кн. 1-2.

М.Н. Соколов

Вернуться к оглавлению