Поиск по материалам сайта
Cлово "MODERNISM"
Входимость: 6. Размер: 64кб.
Входимость: 5. Размер: 47кб.
Входимость: 4. Размер: 44кб.
Входимость: 4. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 6. Размер: 64кб.
Часть текста: литературы, существенно отличающееся от классической европейской реалистической традиции. В творчестве Т.Гарсия Маркеса, А.Карпентьера, М.ААстуриаса М.р. обретает черты художественно-эстетического метода. Его специфика - придание магическому статуса реального, сплав реального и волшебного как наиболее адекватный способ художественного видения латиноамериканской истории и культуры. В отличие от европейского мифологизма XX в., усматривающего в реализации мечты прежде всего эстетический феномен, М.р. связан с современными народными верованиями (например, в реальное существование Эльдорадо). От фантастики этот метод отличается обыденностью, повседневностью того, что кажется фантастическим европейцу. В волшебном реализме (термин А.Карпентьера, предшествующий М.р.) «наивный» афро-карибский тип восприятия противостоит европейскому. Дуализм местной и колониальной культур порождает двойственную картину мира, двоящийся художественный стиль. В произведениях М.р. народные верования аборигенов трактуются не как экзотический фольклор, но как достоверное знание. Им невозможно овладеть посредством западноевропейской научно-рационалистической традиции. М.р. мыслится как альтернатива традициям христианской средневековой и просветительской западной эстетики. В нем выражаются эстетические чувства, вкусы, ценности региональных сообществ, не прошедших этап модернизации, не воспринявших идеи рационализма и прогресса, «ученой» культуры. Его основа - устная культурная традиция с ее магически-суеверным отношением к миру. М.р. 90-х гг., не чуждый идеям транскультурности, трактует ее не каки деструктивное для латиноамериканской ментальности взаимодействие архаических и модернизаторских тенденций, но как их равноправное сосуществование ...
Входимость: 5. Размер: 47кб.
Часть текста: М., 1980.— 287с. 3. Автономова Н. С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. — М., 1977. — 271 с. 4. Автономова Н. С. Фуко М. // Современная западная философия: Словарь / Сост.: Малахов В. С., Филатов В. П., — М., 1991. — С. 361 —363. 5. Анастасьев Н. А. В поисках формы// Литература США в 70-е годы XX века. М., 1983. — С. 111 —140. 6. Андреев Л. Г. Актуальные проблемы зарубежной литературыXX века: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Андреев Л. Г. — М., 1989. — 175с. 7. Андреев Л. Г. Порывы и поиски двадцатого века // Называть вещи своими именами: Прогр. выступления мастеров западноевроп. лит. XX в. / Сост., предис., общ. ред. Андреева Л. Г. — М., 1986. — С. 3-18. 8. Андреев Л. Г. Французская литература и "конец века". // Вопр. лит. — М., 1986. — № 6. — С. 81 — 101. 9. Балашова Т. В. Методология "новой критики" // Теории, школы, концепции. — М., 1975. — С. 64-108. 10. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Косикова Г. К. — М.. 1989. — 616 с. 11. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. — 502 с. 12. Бахтин М. М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве. // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. — С. 6-71. 13. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. — 4-е изд. — М., 1979. — 320 с. 14. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М.,1979. — 424 с. 14а. Вайнштейн О. Б. Сопротивление теории или эстетика чтения. // Вопр. лит. —М.,1990.— № 5. — С. 88-93. 15. Гайденко П. П. Экзистенциализм и проблема культуры: (Критика философии М. Хайдеггера). — М., 1963. —121 с. 16. Гараджа А. В. Критика метафизики в неоструктурализме (по работам Ж. Дерриды 80-х годов). — М., 1989. — 50 с. 17. Гульельми А. Группа 63. // Называть вещи своими именами. — М.,1986. — С. 185-194. 18. Делез Ж., Гваттари Ф....
Входимость: 4. Размер: 44кб.
Часть текста: изобразит, искусства (к-рое ограничивается рамками обывательского салона и идеол. обслуживания нек-рых тоталитарных режимов). При явном разрастании сферы эзотерически-оккультных практик и теорий (в основном тяготеющих к сфере массовой культуры при всей своей предполагаемой элитарности) сокращается и маргинализируется сфера “большого” религ. мышления и серьезной теологии. Социальная стратификация смыслов и ценностей культуры имеет, очевидно, тот же истор. возраст, что и классовое расслоение; однако такой специфический структурный феномен, как массовая культура, выделяет 20 в. среди прочих исторических эпох. Массовая культура резко отличается от прежних низовых форм тем, что она опирается на достижения самой передовой технологии даже в большей степени, нежели элитарные формы искусства 20 в. Более того, в сфере массовой культуры (поп-музыка, развлекат. кинопродукция, мода, бульварная и желтая пресса и пр.) используются мощные потенциалы социологии, психологии, менеджмента, политологии и др. обществ, и антропол. дисциплин. Массовая культура уникальна как искусство манипуляции элементарными “дочеловеческими” реакциями и импульсами (“драйвами”) масс людей, использующее самые рафинированные достижения культуры (технологии и науки). Факт, что высокая культура как бы обслуживает “докультурные” потребности и устремления (подсознат. силы, связанные с эросом, желаниями господства и инстинктами разрушения и агрессии), чрезвычайно показателен для 20 в. Типологически его культура выстраивается вокруг главной проблемы эпохи: увязать между собой высокое, почти культовое отношение к культуре и культурности (как продуктам и орудиям антропной власти над реальностью) с радикальным и систематическим негативизмом по отношению к культуре и культурности. В течение века вырабатываются и всеядные культурные элиты, к-рые признают за культурные ценности как...
Входимость: 4. Размер: 47кб.
Часть текста: и "зияния", т.е. исчезновение либо маргинализация видов, типов, жанров искусства и мышления, к-рые прежде играли в системе культуры чрезвычайно существенную роль. Так, резко сокращается значение реалистич. изобразит. искусства (к-рое ограничивается рамками обывательского салона и идеол. обслуживания нек-рых тоталитарных режимов). При явном разрастании сферы эзотерически-оккультных практик и теорий (в основном тяготеющих к сфере массовой культуры (см. Массовая культура ) при всей своей предполагаемой элитарности) сокращается и маргинализируется сфера "большого" религ. мышления и серьезной теологии. Социальная стратификация смыслов и ценностей культуры имеет, очевидно, тот же истор. возраст, что и классовое расслоение; однако такой специфический структурный феномен, как массовая культура, выделяет 20 в. среди прочих исторических эпох. Массовая культура резко отличается от прежних низовых форм тем, что она опирается на достижения самой передовой технологии даже в большей степени, нежели элитарные формы искусства 20 в. Более того, в сфере массовой культуры (поп-музыка, развлекат. ...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: неистинного, несправедливого, “моралью” безнравственности или практич. способностью оратора убедить других в своей вовсе не очевидной правоте. Агон превращался в самоцель, ничем не регламентируемую; включая самооценку его участников, искусство спора становилось своего рода “искусством для искусства”, “спором ради спора”. По сути дела, Аристотель восставал против “агональности без берегов”, доводящей идею агона как регулятивного механизма античной культуры до логич. предела, до самоотрицания, до абсурда: ведь соперничество в борьбе за то, чтобы искусно представить ложь в качестве истины, зло вместо добра, а безобразное как прекрасное или намеренно отстраниться от каких-либо оценок — познавательных, нравственных и эстетических (оставив вопрос об истинности суждений открытым или скрытым от участников спора) — недостойно для гражданина или мыслителя, вредно и даже опасно для об-ва, убийственно для философии и мудрости вообще, — иначе говоря, “антикультурно” с т.з. устоявшихся, классич. норм данной культуры. Устраняя любые критерии и нормы ценностно-смысловых измерений, Э. тем самым лишала смысла не только регулятивный механизм, но и самую необходимость культурной регуляции и саморегуляции, вносила хаос и дезорганизацию в социальную и культурную жизнь. Очевидно, подобные ситуации в истории культуры, когда ключевые позиции в общественных коммуникациях занимает так или иначе заявляющая о себе Э., повторяются время от времени, — особенно в кризисные эпохи (революций, войн, национально-этнич. конфликтов и т.п.). Происходит смена культурных парадигм, изменяются господствующие в об-ве представления о научности, художественности, идеологичности, смещаются и перепутываются пласты культурной семантики, обновляется язык культуры, причем одновременное сосуществование “старого” и “нового” языков (в т.ч. разночтение имен одних и тех же вещей, событий, явлений, поступков, людей) влечет за собой все более частое взаимонепонимание субъектов...
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Часть текста: и франц.) распространились по большей части остального мира, включая обе Америки, Австралазию и Африканский континент. По сути, к этой группе принадлежат все совр. языки Европы, за иск. баскского, фин., венг. и тур. Семья И.я. делится на десять осн. ветвей: анатолийская (ныне вымершая), индоиранская, греческая (единств, яз.), италийская, германская, армянская (единств, яз.), тохарская (ныне вымершая; некогда существовала на терр. совр. Китайского Туркестана), кельтская, балто-славянская (балтийские, Славянские языки ) и албанская (единств, яз.). Этим языкам свойственны общие для всей семьи особенности - осн. словарный состав и грамматическая флективность. Индоевропейский праяз. может быть реконструирован путем сравнения дочерних яз., особенно древн. На нем говорили до 3000 г. до н.э., а впоследствии он подвергся дроблению. Индоиранские языки Индоиранские языки (Indo-Iranian languages), крупнейшая подгруппа в составе индоевропейских языков. Совр. И.я. имеют офиц. статус в Афганистане, Бангладеш, Индии, Иране, Непале, Пакистане и Таджикистане, а также используются в др. странах. Число говорящих составляет прибл. 700 млн. чел. И.я. делятся на две осн. подгруппы: инд. (или индоарийскую) и...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: В 1947 ред. журнала “Политика и лит-ра” (Politics and Letters, Essex). С 1961 преподаватель, в 1974-83 проф. Кембридж, ун-та, создавший свою школу (его ученики, как правило, сочетали приверженность социализму со склонностями к авангардистским методам исследования — структурализму, семиотике). Гл. ред. “Библиотеки Новой мысли” (New Thinker's Library, 70-е годы). Автор романов “Пограничный край”, 1960, “Второе поколение”, 1964, к-рые, по его мнению, составляют единое целое с его социокультурными и литературно-критич.работами. В книгах “Культура и об-во, 1780-1950”, “Долгая революция”, 1961, “Средства массовой информации”, 1962, “Совр. трагедия”, 1965, “Телевидение”, 1974, “Ключевые понятия: Словарь культуры и об-ва”, 1976, “Культура”, 1981 и др. пересмотрел свойственное Т.С. Элиоту, Ливису и в целом представителям лит-ры модернизма элитарное представление о культуре и выдвинул идеал “общей культуры”. Один из первых исследователей средств массовой информации, У. рано понял их важную роль в полит. жизни и культуре. Демократию он считал необходимым условием подлинной культуры. При этом важнейшую роль играет (тут сказалось влияние Ливиса) “творч. начало” в жизни человека. Для У. характерен социол. подход к лит-ре как к источнику информации об об-ве. Лит-ра — “летопись” чувств, в к-рых находят выражение меняющиеся представления “социального человека” о природе жизни. Одна из наиболее удачных книг — “Англ. роман от Диккенса до Лоуренса”, 1970 — своеобр. отклик на “великую традицию” Ливиса. Внимание У. привлекли 40-е гг. 19 в., на исходе к-рых англичане стали преобладающе городской нацией. Оформилась модель городской жизни и культуры — от газет, мюзик-холлов до обществ, парков, музеев, библиотек, возникла массовая культура. У. признавал частичную правоту Элиота и Ливиса: промышленный переворот, ...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: установке на новизну противостоит здесь стремление включить в совр. искусство весь опыт мировой худож. культуры путем ее ироничного цитирования. Рефлексия по поводу модернистской концепции мира как хаоса выливается в опыт игрового освоения этого хаоса, превращения его в среду обитания человека культуры. Тоска по истории, выражающаяся в том числе и в эстетич. отношении к ней, смещает центр интересов с темы "эстетика и политика" на проблему "эстетика и история". Философско-эстетич. основой П. являются идеи деконструкции (см. Деконструкция ) франц. постструктуралистов и постфрейдистов ( Деррида ), о языке бессознательного ( Лакан ), шизоанализе (Делёз, Ф. Гаттари), а также концепция иронизма итал. семиотика Эко . В США произошел расцвет худож. практики П., оказавшей затем обратное воздействие на европ. искусство. В силовое поле постмодернистской культуры попали постнеклассич. наука и окружающая среда. Термин "П." возник в период Первой мир. войны в работе Р. Паннвица "Кризис европ. культуры" (1917). В 1984 в своей кн. "Антология исп. и лат.-амер. поэзии" Ф. де Онис применяет его для обозначения реакции на модернизм. Однако в эстетике термин этот не приживается. В 1947 Тойнби в книге "Изучение истории" придает ему культурологич. смысл: П. символизирует конец зап. господства в религии и культуре. Кокс в работах нач. 70-х гг., посвященных проблемам религии в Лат. Америке, широко пользуется понятием "постмодернистская теология". Ведущие зап. политологи ( Хабермас , 3. Боман, Д. Белл ) трактуют П. как культурный итог неоконсерватизма, символ постиндустриального об-ва, внешний симптом глубинных трансформаций социума, выразившийся в тотальном конформизме, "идеях конца истории" (Фукуяма), эстетич. эклектизме. В полит. культуре П. означает развитие разл. форм постутопич. полит. мысли. В философии -...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: верой в прогресс, торжество разума, безграничность человеч. возможностей. Общим для разл. нац. вариантов П. можно считать его отождествление с именем эпохи “усталой”, “энтропийной” культуры, отмеченной эсхатологич. настроениями, эстетич. мутациями, диффузией больших стилей, эклектич. смешением худож. языков. Авангардистской установке на новизну противостоит здесь стремление включить в совр. искусство весь опыт мировой худож. культуры путем ее ироничного цитирования. Рефлексия по поводу модернистской концепции мира как хаоса выливается в опыт игрового освоения этого хаоса, превращения его в среду обитания человека культуры. Тоска по истории, выражающаяся в том числе и в эстетич. отношении к ней, смещает центр интересов с темы “эстетика и политика” на проблему “эстетика и история”. Философско-эстетич. основой П. являются идеи деконструкции франц. постструктуралистов и постфрейдистов ( Деррида ) , о языке бессознательного ( Лакан ) , шизоанализе ( Делёз, Ф. Гаттари), а также концепция иронизма итал. семиотика Эко. В США произошел расцвет худож. практики П., оказавшей затем обратное воздействие на европ. искусство. В силовое поле постмодернистской культуры попали постнеклассич. наука и окружающая среда. Термин “П.” возник в период Первой мир. войны в работе Р. Паннвица “Кризис европ. культуры” (1917). В 1984 в своей кн. “Антология исп. и лат.-амер. поэзии” Ф. де Онис применяет его для обозначения реакции на модернизм. Однако в эстетике термин этот не приживается. В 1947 Тойнби в книге “Изучение истории” придает ему культурологич. смысл: П. символизирует конец зап. господства в религии и культуре. Кокс в работах нач. 70-х гг., посвященных проблемам религии в Лат. Америке, широко пользуется понятием “постмодернистская теология”. Ведущие зап. политологи ( Хабермас, 3. Боман, Д. Белл) трактуют П. как культурный итог...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: где традиционные представления о правде, справедливости, логических правилах, нравственных принципах сменялись критериями убедительности неистинного, несправедливого, "моралью" безнравственности или практич. способностью оратора убедить других в своей вовсе не очевидной правоте. Агон превращался в самоцель, ничем не регламентируемую, включая самооценку его участников; искусство спора становилось своего рода "искусством для искусства", "спором ради спора". По сути дела, Аристотель восставал против "агональности без берегов", доводящей идею агона как регулятивного механизма античной культуры до логич. предела, до самоотрицания, до абсурда: ведь соперничество в борьбе за то, чтобы искусно представить ложь в качестве истины, зло вместо добра, а безобразное как прекрасное или намеренно отстраниться от каких-либо оценок - познавательных, нравственных и эстетических (оставив вопрос об истинности суждений открытым или скрытым от участников спора) - недостойно для гражданина или мыслителя, вредно и даже опасно для об-ва, убийственно для философии и мудрости вообще, - иначе говоря, "антикультурно" с т.з. устоявшихся, классич. норм данной культуры. ...